В войне с Англией
Шрифт:
— Чорт возьми! — крикнул лорд Хурхиль, ударив кулаком по балюстраде. — Куда это «Clifford» направляется? Он натянул паруса и двигается, как пьяный. Он качается даже из бока на бок. Он чуть совсем не падает. Вы можете это понять, капитан Джонсон?
— Нет, ваше лордство, — ответил пораженный офицер. — Я действительно не понимаю, что там у них. Похоже, как будто «Clifford» совсем не может управляться. Великий Боже, он погиб. Его окружают виталийские корабли.
Капитан Джонсон закрыл лицо руками. Он не хотел видеть своими глазами неминуемую
— Нам остается только поспешить к ним и задать им перцу! — крикнул лорд Хурхиль. — Мы пустим виталийцев ко дну и спасем «Clifford».
— Натянуть все паруса! Вперед! Направление на юг!
Паруса были быстро подняты и надулись, корабль двинулся.
Но вместо того чтобы двинуться на юг, навстречу виталийцам, корабль повернулся носом на запад, как будто убегая от них.
— Дьяволы! — заревел адмирал. — Какой там осел у руля? Я скомандовал на юг, а не на север! Разбойники! Что вы, английского языка не понимаете?
Капитан Джонсон сам бросился к рулю и замер от ужаса. Там стояли восемь матросов, всеми силами тянули за ручки, но колесо не двигалось с места.
Офицер пришел в отчаяние. Он осмотрел весь рулевой механизм, цепи, блоки и пр., но все оказалось в полном порядке.
— Он должен двигаться, — крикнул капитан Джонсон. — Еще несколько человек к колесу! Приложите руки, оно должно повернуться, во что бы то ни стало!
Штурман долго не соглашался с этими насильственными мерами, но он не осмелился возражать адъютанту адмирала. Но то, чего он опасался, действительно случилось. Под громадной силой давления колесо совсем сломалось. О горе! Теперь наступает самое худшее. Корабль совсем лишился теперь руля и понесся по течению, преследуемый громким хохотом виталийцев.
— Погодите, вы у меня еще плакать будете! — крикнул лорд Хурхиль вне себя от гнева. — К орудиям! Заткните им рты хорошей бомбой!
Канониры стояли у орудий с горящими фитилями, но не могли стрелять. Им не в кого было целиться, ибо Штертебекер кружился со своими кораблями позади «Saint George», так как он мог управлять своими кораблями, как ему хотелось.
— Сдайтесь! — загремел теперь голос Штертебекера в рупор.
— Как вы смеете? — загремел лорд Хурхиль в ярости. — Я вас пущу ко дну с вашими ореховыми скорлупами.
— Наши скорлупы управляются, ваше лордство, — ответил Штертебекер с хохотом. — А ваш гигант «Saint George» не может повернуться. Сдайтесь, а то я вас расстреляю всех.
— Вы! сброд разбойников! Вы расстреляете сильнейший корабль его величества? Ха-ха-ха! приблизитесь-ка сюда, если посмеете! Чорт знает кто мне заварил эту кашу.
— Я вам могу сказать, ваше лордство. Это я сам сделал. Я сегодня ночью варил около вашего корабля похлебку, которую ваш желудок не может теперь переварить. Ваш караульный офицер разрешил мне это.
— Расстрелять его через пять минут! — дико крикнул лорд Хурхиль. — Этот осел погубил весь великобританский флот!
В это мгновение раздался первый выстрел из «Ястреба».
Под умным
Через полчаса гигант представил собою ужасную картину. Матросы расстреляны, сами орудия разбиты и приведены в негодность, пол палубы провалился вниз.
— Вы все еще не сдаетесь? — раздался львиный голос Штертебекера.
Лорд Хурхиль осмотрелся на свой грозный флот и увидел только жалкие остатки. Все они или сгорели, или расстреляны, и даже величайший корабль в свете «Saint George» скорее похож на кладбище, чем на военную силу. Ему пришлось волей, неволей подумать о сдаче.
— Каковы ваши условия? — спросил он; но ему очень трудно было выговорить это. Ведь это позор вести переговоры с людьми, которых только что называли морскими разбойниками и сбродом.
— На милость и немилость!
Лорд Хурхиль задыхался от безвыходности своего положения. Он осмотрелся кругом. Везде валялись раненные и убитые, и только на шканцах еще стояла небольшая кучка офицеров и матросов. С мрачными лицами они сжимали оружие окровавленными руками, готовые умереть за честь Англии.
Лорд колебался, какой дать ответ. Теперь к нему подошел капитан Джонсон и отдал ему честь. Кровь текла ему по его лицу из головной раны, и обнаженную шашку он держал в левой руке, ибо правая рука была оторвана гранатой. Он был бледен как смерть, и ему стоило громадных усилий не крикнуть от ужасной боли, но он все-таки говорил решительно и твердо:
— Ваше лордство, имею честь доложить вам, что я капитан Джонсон, старший офицер корабля его величества «Saint Geoge», и все остальные матросы не хотим сдаться пиратам. Мы по крайней мере просим вас дать нам умереть за честь Англии, и мы дорого продадим нашу жизнь. Мы уверены, что вы разрешите нам умереть, ибо о победе речи не может быть.
— Браво, дети! Умрем все за честь короля и Англии! Ура!
Лорд Хурхиль взялся за рупор и крикнул врагам:
— Мы не сдаемся! Борьба до последней минуты!
Не ответив ни слова, Штертебекер отдал приказание своим обоим кораблям подойти к «Saint George» с обеих сторон. Штертебекер первый выскочил на палубу корабля. Лорд Хурхиль сам пошел ему навстречу, он хотел умереть за своего короля.
Но Штертебекер пощадил старика. Он выбил саблю из его рук и передал его виталийцам как пленника.
— Сжальтесь, Штертебекер! — умолял адмирал, опускаясь на колени. — Убейте меня! Я не могу жить в таком неслыханном позоре!
— Нет! — холодно ответил Штертебекер. — Вы мне еще нужны. Следите за ним повнимательнее. А остальные вперед! Покажите Джон Буллю бронированный кулак!
Засверкали кинжалы и сабли, началась кровавая битва с отчаявшимися противниками, битва, где бойцы с обеих сторон молча падали, и их места мгновенно занимались другими.
Через четверть часа виталийцы стали хозяевами «Saint George». Этим завершилась блестящая победа.