В высших сферах
Шрифт:
– Ходатайство отвергнуто! – суховато заключил судья Уиллис.
Собираясь уходить, Элан мрачно складывал бумаги в портфель. И тут тот же суховатый голос отчетливо произнес:
– Мистер Мэйтлэнд!
Элан вскочил.
– Слушаю, милорд.
Кустистые брови сдвинулись как никогда устрашающе. Элан с трепетом гадал, что его ожидает. Резкая нотация скорее всего. Публика, двинувшаяся было к выходу, поспешно возвращалась на свои места.
– Вы заявили, излагая свои доводы, – твердо чеканил каждое слово судья, не сводя пристального взгляда с Элана, – что ваш клиент имеет право на рассмотрение его дела иммиграционными
– Но, милорд… – нетерпеливо начал было Элан и смолк, охваченный чувством бессилия. Никакими юридическими иносказаниями не выразить того, что он хотел выкрикнуть судье: “Все, что вы сейчас говорите, полная бессмыслица. Вы что, не слышали? Министерство по делам иммиграции отказывается проводить расследование, что и стало причиной сегодняшнего судебного разбирательства. Похоже, вы и не слушали, что здесь говорилось. Или не поняли. А может, просто все проспали?"
"Паршиво, когда попадается такой вот твердокаменный бесчувственный судья”, – подумал Элан.
– Кстати, – обронил судья Уиллис, – если министерство проявит неуступчивость, вы ведь можете ходатайствовать перед судом вынести мандамус <Судебный приказ нижестоящему суду или должностному лицу.>.
Крепкие словечки так и вертелись у Элана на кончике языка. Нет, это уж слишком. Почему он должен терпеливо сносить все это? Разве недостаточно того, что он проиграл дело, чтобы теперь судья еще…
Внезапно пришедшая в голову мысль вовремя остановила Элана. Боковым зрением он видел на лице Тома Льюиса смешанное выражение нетерпения и раздражения. Партнер явно разделял его чувства по поводу нелепого предложения судьи.
И все же…
Мысли Элана Мэйтлэнда понеслись вскачь.., какие-то обрывки лекций на юридическом факультете.., пыльные своды законов, пролистанные и забытые… Но память не подвела его, и все стало на свои места.
Элан облизал пересохшие губы. Нерешительно проговорил:
– Если ваша честь соизволит… Колючие глаза судьи вонзились в Элана:
– Да, мистер Мэйтлэнд?
Элан только что слышал, как кто-то осторожно пробирался к выходу. Теперь шаги поспешно возвращались. Под неловко севшим человеком громко скрипнуло кресло. Публика в зале замерла в ожидании.
А. Р. Батлер бросил взгляд на Элана. Потом на судью. Опять на Элана.
Эдгар Крамер был откровенно растерян и озадачен. Элан заметил к тому же, что тот как-то странно неспокоен. Он все время суетливо ерзал в кресле, будто ему больно или неудобно сидеть.
– Ваша честь, – попросил Элан, – не будете ли вы столь любезны повторить свое последнее заявление?
Кустистые брови шевельнулись и нависли, пряча глаза – не мелькнула ли в них мимолетная одобрительная улыбка? Трудно утверждать с полной определенностью.
– Я сказал, – повторил судья Уиллис, – что, если министерство проявит неуступчивость, вы ведь можете ходатайствовать перед судом вынести мандамус.
Внезапное озарение – и откровенная злость отразились на лице А. Р. Батлера.
В мозгу Элана, словно выстрелы стартового пистолета, бились два слова: обитер диктум <Неофициальное мнение судьи.>.
Обитер диктум – то, что сказано
Судья Уиллис говорил самым обыденным, даже небрежным тоном, словно шальная мысль на мгновение забрела ему в голову. Но теперь Элан уже понял, что небрежность совсем не характерна для находчивого ума этого искушенного судьи, которого он столь несправедливо заподозрил в равнодушии и невнимательности.
– Благодарю вас, милорд, – облегченно произнес Элан. – Я немедля войду с ходатайством перед судом вынести мандамус.
Сегодня мандамус не имел существенного значения. Но мог обрести его, если обратиться с ходатайством. Мандамус, древнее “Мы повелеваем!”.., обязывающее государственного служащего к исполнению его общественного долга.., прерогатива английских королей со времен Реформации <Широкое общественное движение в Западной и Центральной Европе в XVI в., носившее в основном антифеодальный характер.>, которая в наши дни передана судьям, хотя используется ими довольно редко.
Такое распоряжение, подкрепленное всей полнотой власти суда и направленное Эдгару Крамеру, заставит его без всякого промедления провести слушание, которого добивается Элан. “Высказав же свое неофициальное мнение – да здравствует обитер диктум! – мелькнуло в голове у Мэйтлэнда, – судья Уиллис недвусмысленно дал понять, что в случае соответствующего ходатайства готов вынести мандамус”.
– Посмотри, как засуетились, – злорадно прошептал Том Льюис. – Аж пот прошиб.
Склонив головы друг к другу, А. Р. Батлер, Эдгар Крамер и адвокат судоходной компании вполголоса вели, судя по всему, весьма напряженное обсуждение.
Через мгновение побагровевший и утративший все свое дружелюбие А. Р. Батлер вскочил на ноги и повернулся к судейскому помосту. С трудом принуждая себя не забывать о приличиях, чуть ли не выкрикнул:
– Прошу разрешения вашей чести немного посовещаться с моим клиентом.
– Хорошо, пожалуйста, – сложив кончики пальцев, судья в ожидании невозмутимо разглядывал потолок зала. Адвокат Анри Дюваля, как он и надеялся, оказался бдительным, сообразительным и находчивым.
Элан опустился на свое место.
– Господи, да благослови его седины! – молитвенным шепотом воззвал Том Льюис.
– Ты все понял? – спросил его Элан.
– Поначалу нет, – вполголоса признался Том. – А теперь до меня дошло. Но ты молодец!
Элан промолчал, стараясь не выдавать распиравшей его радости.
Обыденные на первый взгляд слова судьи поставили противную сторону в безвыходное положение. Министерство по делам иммиграции в лице Эдгара Крамера оказалось перед выбором: либо продолжать отказывать в проведении специального слушания, которого добивался Элан, либо пересмотреть свою позицию и удовлетворить требование адвоката. В первом случае Элан мог просить суд вынести мандамус, что будет иметь для Крамера обязательную силу и свяжет его по рукам и ногам. Более того, не торопясь получить судебное распоряжение и вручить его по принадлежности, Элан вполне определенно мог добиться того, чтобы Анри Дюваль, центральная фигура в запутанной юридической процессуре, остался на берегу в день отплытия “Вастервика”.