В закрытом гарнизоне
Шрифт:
В нем матово блестел пол, сонно жужжали люминесцентные лампы и скучала дежурная за стойкой.
Кивнув ей, Серега прошел по длинной кишке коридора, остановился у обитой дерматином двери, с привинченной вверху табличкой «35» и зазвенел ключами.
Холостяцкое жилье встретило застарелым табачным запахом, бульканьем горячего пара в трубах и полуночным Гимном радиоточки.
Стянув с головы шапку, а с плеч шинель, Серега определил их в казенный, тоже с номерной биркой шкаф, затем переоделся в спортивный
Вместо воды кран выдал сиплое шипенье, и, чертыхнувшись, Гладков потянулся к заранее припасенной трехлитровой банке с водой.
Умывшись и почистив зубы, он разобрал полутора спальную кровать, погасил свет, и, раздевшись, нырнул под одеяло.
Спать не хотелось, в расписанное морозными узорами окно лился лунный свет, и Серега потянулся за лежащими на прикроватной тумбочке сигаретами.
Затем всплеснул огонек зажигалки, Гладков выдул вверх тонкую струю дыма и щелкнул кнопкой блестящего никелем у изголовья, импортного «Грюндига».
Его, после первой автономки, он купил в мурманской «Березке», что б скрашивать такие вот вечера одиночества.
Стерео чудо вкрадчиво выдало «Одинкого пастуха» Джеймса Ласта, и Сереге стало грустно.
Воскресный вечер он провел в гостях у приятеля Валеры Шадрина, где были еще два их однокашника. Все с молодыми женами и вполне довольные жизнью.
Был отличный домашний стол, один за другим провозглашались тосты, веселье лилось через край.
Затем пели под гитару, супружеские пары танцевали, а Серега им завидовал.
Его приятели бракосочетались еще во время учебы, приехав в гарнизон с женами, поочередно обзавелись квартирами, а Валерка даже произвел на свет наследника.
Гладков же остался холостяком, завис в офицерском общежитии и влачил жалкое существование.
Ему до чертиков надоели холостяцкие завтраки, обеды и ужины, казенный интерьер номера и его вечерняя пустота.
– Все на хрен, женюсь, – сказал Серега стоящему в углу шкафу, после чего ткнул в пепельницу сигарету и поплотнее укутался в одеяло.
Ночью ему снились Джеймс Ласт, овцы и почему-то пастушка. На следующее утро, после политзанятий, вернувшись в дивизионный отдел, Гладков постучал в кабинет начальника и решительно переступил порог.
– Здравия желаю, товарищ капитан 2 ранга, – подойдя к заваленному бумагами столу, бодро произнес он.
– И тебе не хворать, – просматривая очередную, кивнул тот. – Присаживайся, с чем пожаловал?
– Прощу дать мне недельный отпуск. За свой счет, – усевшись на стул, «взял быка за рога», Серега.
– Недельный отпуск это хорошо, – исполнив очередную резолюцию, мечтательно протянул начальник. – А с какого такого перепугу?
– Ни с какого, – наклонился к начальнику Серега. – Хочу съездить на родину, Алексей Степанович, жениться.
– Кх-м, – с интересом воззрился на него капитан 2 ранга. – Так сразу?
– Ну да, а чего тянуть? У нас все женатые, а я нет.
– Надоела, значит, холостяцкая жизнь?
– Надоела, – вздохнул Серега, – хочется домашнего уюта.
– Ну что ж, причина уважительная, давай, поезжай, – полистав настольный календарь, сказал начальник. – А в следующий понедельник, что б был на службе.
– Есть! – радостно пробасил Серега. – Разрешите быть свободным?
– Будь, – последовал ответ, и Гладков направился к двери.
Зайдя в свой кабинет, который он делил со Шадриным, Серега сообщил приятелю о принятом решении, и тот отнесся к известию с пониманием.
– Давно пора, – солидно изрек Валерка. – Семья, как известно, ячейка общества. Кстати, а кто невеста?
– Ее у меня пока нету, – открыв сейф, извлек из него пачку купюр и сунул ее в карман Серега.
– ?!
– Ну да, пока, – многозначительно поднял палец вверх Гладков. – Но будет. В самое ближайшее время.
После этого, распрощавшись с приятелем и оставив его в неведении, Серега направил свои стопы в поселок.
Там он для начала посетил кассу аэрофлота и приобрел билет на ночной рейс до Архангельска, а затем общежитие, где переоблачился в парадно-выходную форму, дополнив ее белым шерстяным шарфом и щегольской, с золотым крабом мичманкой.
– КрасавЕц! – похвалил он себя, поглядев в зеркало, после чего прихватил дорожный кофр, и, покинув приют холостяков, монолитно зашагал в сторону морпричала.
На дворе чувствовалась весна, с крыш капало, в заливе орали чайки.
Спустя час, белоснежная рейсовая «Комета» доставила Гладкова в числе немногочисленных пассажиров в Мурманский морской порт, откуда, на такси, он проследовал в «Березку».
Там предстояло купить подарки единственному для Сереги родному человеку, каковым являлась его тетка по линии отца, Варвара Марковна.
Родители Гладкова погибли на лесосплаве, когда ему было пять лет, одинокая тетка взяла его к себе и воспитала как сына.
Потом были служба на флоте и учеба.
Все это время они состояли в переписке, а став офицером, Серега регулярно слал Варваре Марковне денежные переводы и изредка наезжал в гости.
В последний раз он был у нее пару лет назад, и тетка предлагала высватать племяннику невесту.
– Возьмешь нашу, поморскую, – певуче говорила она. – Оне лучше городских, надежнее.
Тогда Серега только посмеялся, а затем понял – все правда.
Еще во время учебы в Москве у него была девушка. Сначала они встречались, и дело шло к свадьбе, а затем, когда Гладкова распределили в Заполярье, любовь растаяла как дым.