В заоблачной стране
Шрифт:
Вскоре привели и Чанден Зинга. Он обвинялся в том, что служил проводником и хотел показать Ландору тайны "святого города».
— Подтвердите это, — обратился главный лама к Ландору, — и вы будете доставлены к границе и отпущены на свободу.
— Нет, — ответил Ландор. — Мой слуга ни в чем не виноват. Я один хотел познакомиться со страной и узнать тайны ее монастырей. Мой слуга ничего не знает. Он только исполнял мои приказания.
Ответ Ландора раз'ярил лам. Один из лам ударил его по голове. Другие набросились на Чанден Зинга, повалили его на землю и принялись бить его ременными плетками, в которых были завязаны свинцовые шарики. Ему нанесли до двухсот ударов. На всем теле Чанден Зинга от затылка до пяток вся кожа была исполосована. Но Чанден Зинг держался геройски. Ни слова жалобы, ни одной мольбы о пощаде не вырвалось из его уст.
Ландора опять повели в палатку. В ней находился начальник отряда тибетских солдат, по имени Рупун. Как только Ландор остался наедине с Рупуном, последний, сперва убедившись, что их никто не подслушивает, подошел к Ландору и сказал ему:
— Я присутствовал при вашем допросе. Вы не обнаружили никакого страха, и я поэтому уважаю вас.
Ночью, когда поставленная у палатки стража заснула, Рупун осторожно приблизился к Ландору. Он делал вид, что хочет крепче затянуть веревки на руках несчастного пленника, а сам между тем ослабил их.
— Бегите! — шепнул Рупун пленнику. — Вы должны сейчас же бежать. Я сделал все приготовления к вашему бегству.
— А можете вы спасти Чанден Зинга и Манзинга? — спросил его Ландор.
— Нет. За это я не берусь.
— В таком случае я отказываюсь от бегства. Мой долг остаться с моими людьми до конца.
Под утро Рупун опять крепко затянул веревки на руках Ландора и, вопреки приказанию лам, накормил пленника и напоил его чаем.
В полдень Ландора вызвали. Развязали веревки на его руках и заковали в железные кандалы.
— На ваше спасение больше нет надежды, — шепнул Рупун. Казалось, он был искренне опечален.
Тибетцы посадили Ландора на низкорослую лошадь. Деревянное седло было снабжено острыми шипами, которые впивались в спину. Отряд всадников сопровождал Ландора. Они проскакали около километра, пока не встретили другой отряд, человек в двести. Здесь были и ламы в своих красных одеждах, знаменосцы и солдаты. Лошадь, на которой ехал Ландор и которую жестоко настегивали нагайкой, пронеслась мимо выстроившихся в ряд всадников. Один солдат почти в упор выстрелил в Ландора, но промахнулся.
Однако лошадь Ландора была скоро поймана. К ручным кандалам пленника привязали длинную веревку, а ее другой конец взял всадник. Отряд опять помчался бешеным карьером с диким воем и оглушительным звоном тысячи бубенцов, подвешенных к лошадям.
В то время, как один из солдат непрерывно бил лошадь Ландора плеткой, всадник, державший конец веревки, старался сдернуть Ландора с седла. Каждый толчок заставлял Ландора натыкаться на острые шипы седла, причинявшие ему глубокие раны. Вдруг веревка оборвалась, и всадник тяжело шлепнулся на землю. Но веревку связали опять, и опять началась потеха.
Вот в нескольких шагах от несчастного пленника раздался выстрел, но тот, кто стрелял, промахнулся. Множество стрел со свистом пролетали мимо Ландора, но ни одна не попадала в цель.
Наконец, забава кончилась. Отряд поехал дальше, и перед заходом солнца всадники вместе со своим пленником достигли форта и монастыря, под названием Гиачо.
Ландора грубо стащили с седла.
— Дайте мне передохнуть хоть одну минуту, — взмолился несчастный. — Я со вчерашнего дня не знаю покоя.
В ответ Ландора стали грубо толкать в спину, а сзади шла толпа и осыпала его насмешками и бранью. Наконец, Ландора привели к месту суда. Здесь его ноги привязали к дереву, и веревки так туго затянули, что они глубоко врезались в тело. Один из тибетцев схватил Ландора сзади за волосы, в то время как другой держал перед его глазами орудия пыток.
Но вот раздалась странная, дикая музыка… Палач снял со сковороды с горячими углями раскаленную железную полосу и поднес ее к глазам Ландора. Несчастный крепко зажмурился, а в это время начальник округа говорил:
— Ты хотел проникнуть и осмотреть запретную для иностранцев страну. Ты не внял просьбам и угрозам тех, кто поставлен охранять нашу страну от подобных тебе. Прими же за это достойное наказание.
Пытка Ландора.
Хотя железный стержень и не касался лица пленника, но жар был настолько велик, что левый глаз Ландора остался навсегда поврежденным. Правый пострадал меньше, быть может— оттого, что железо было не одинаково нагрето. Брови и ресницы были совершенно спалены. Потом палач приставил ко лбу Ландора дуло фитильного ружья. Раздался выстрел… Ландор почувствовал сильное сотрясение мозга. Кто-то угодливо вручил палачу меч.
— Смерть ему! Смерть ему! — неистово кричала возбужденная толпа.
Палач не спеша подошел к Ландору, поднял меч и опустил его на шею несчастного. Повидимому, палач примеривал расстояние перед тем, как нанести решительный удар. Затем палач откинулся назад и изо всех сил взмахнул мечом. Острие меча прошло около горла как раз под подбородком, но не задело Ландора.
Тогда палач проделал еще раз тот же маневр, нанося удары с другой стороны горла несчастного. На этот раз между острием меча и горлом Ландора было не более двух сантиметров.
Ландор не понимал того, что происходило. Когда меч в первый раз упал на него, он ожидал, что сейчас покатится его голова. Он был поражен, когда клинок пролетел мимо, и он опять увидел перед собой местность и услышал странную дикую музыку.
Что же собственно происходило?
При втором взмахе Ландор еще ничего не сознавал, так как не успел притти в себя после первого раза. У него не вырвалось ни одного слова. Ламы и толпа продолжали еще кричать, требуя его головы. Но начальник округа отложил казнь, чтобы Ландора и его людей еще раз подвергнуть пыткам, а затем умертвить.
Позже Ландор узнал, что ужасная игра палача с мечом в обычае у тибетцев: палач щеголяет своей ловкостью владеть исполинским мечом и приводит в трепет свою жертву, прежде чем нанести ей смертельный удар.