В западне
Шрифт:
Прихрамывая, она вернулась в квартиру, захлопнула дверь и вздохнула. Ей пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы не встретить подружек с понурым лицом. Она не посмела раскрыть перед ними то, что тревожило ее. Да и как им объяснить, что она на краю пропасти? Неужели они поймут?
Пройдя в спальню, Мэдди грузно опустилась на постель.
Несколько минут она, приходя в себя, сидела неподвижно. Затем девочка повернулась боком и, наклонившись, выдвинула ящик из стоящего возле кровати шкафчика. На дне лежала вставленная в картонную рамку фотография.
Семейный снимок: мама, папа и она. Их сфотографировали в гримерной Королевской оперы в то роковое воскресенье. Она только что станцевала на сцене свою партию и прошла к себе.
Мэдди не сводила глаз с счастливого маминого лица. Будто было все это миллион лет назад и в каком-то другом мире.
– Что мне делать, мамочка? – прошептала она. – Что мне делать всю оставшуюся жизнь?
Тут же в ее головке раздался ласковый, но твердый голос: «Судьба никогда не закрывает одну дверь, не отворяя другую, Мэдди».
Мэдди протерла ладонью влажные глаза. Увы, она не видит перед собой ни одной распахнутой двери.
Девочка скользнула взглядом на свое улыбающееся лицо. Хотя у нее искалечена нога, она до сих пор не свыклась с мыслью, что придется расстаться с балетом, и потому не могла без душевной боли смотреть на себя, вернее, на ту Мэдди.
Затем ее взгляд остановился на любящем надежном лице отца. Он по-прежнему занят своим делом – старается остановить таких злодеев, как убийца мамы…
Зрачки у девочки расширились. Она подняла голову и прищурилась, словно ей в глаза неожиданно ударил солнечный свет.
– Спасибо, мама, – тихо промолвила Мэдди, кладя снимок обратно в ящик. – Теперь я знаю, чем бы мне хотелось заняться.
Глава вторая
Длинный черный автомобиль искусно лавировал по улицам Западного Лондона. За рулем сидела женщина с короткими рыжим волосами и салатовыми глазами, в которых светились твердая решимость и самонадеянность. Звали ее Тара Мун, и было ей двадцать четыре года. Вот уже две недели она работала личным помощником и шофером нового суперинтенданта Управления полицейских расследований (УПР) Джека Купера.
На дворе стояло пятнадцатое февраля, и Тара Мун везла своего начальника вместе с его дочерью в штаб УПР, размещенный в здании Центра.
В этот день, пятнадцатого февраля, Мэдди исполнялось шестнадцать лет.
В былые времена покупать подарки входило в обязанность ее мамы, поэтому Джек Купер не имел ни малейшего представления о том, что же преподнести дочери в день рождения. Да и до праздника ли тут, когда любое семейное торжество напоминает о безвозвратной утрате?
Выход нашла Мэдди. «Если ты и впрямь хочешь сделать мне памятный подарок, – несколько дней назад заявила она отцу, – то покажи мне твой новый отдел».
Девушке давно хотелось побывать у отца на работе. Контора УПР занимала четыре последних этажа Центра. Его здание, сплошь из бетона и стекла, изогнутой башней возносилось под самые небеса на
Пока Тара Мун прокладывала путь своей большой машине по запруженной транспортом Эвстонской дороге, отец с дочерью отдыхали, откинувшись на спинку заднего сиденья Машина была оборудована специальным механизмом, с помощью которого Джек Купер мог въезжать на инвалидной коляске в салон Также здесь были спутниковый телефон, факс и встроенный компьютер с электронной почтой и доступом в Интернет. Все это произвело на Мэдди большое впечатление.
Джек Купер посмотрел на дочь.
– Ты что-нибудь уже решила, Мэдди? – нежно спросил он.
Между ними был заключен договор: в ближайшие несколько месяцев она налаживает свою жизнь, а затем, в сентябре, с новыми силами приступает к учебе. Ей на откуп дано более полугода.
– Полагаю, да, – настороженно ответила девушка.
На лице отца промелькнула насмешливая улыбка.
– Большой секрет, а?
Мэдди рассмеялась.
– Да, нет, никакого особого секрета здесь нет. Мне надо просто кое-что сперва выяснить… тогда я уж точно скажу тебе, чем бы мне хотелось заняться, ладно?
Джек Купер в знак согласия кивнул головой.
Сейчас их машина неслась по Тауэр стрит. Когда они свернули на Новооксфордскую улицу, девушка впервые увидела, правда мельком, здание Центра, блестевшее под лучами холодного зимнего солнца. От нетерпения сердце у нее забилось быстрее. «Интересно, каков же из себя штаб УПР?» – подумала она, надеясь, что реальность не обманет ее ожиданий.
Двери лифта с шипением плавно разошлись, и у Мэдди от картины, представшей ее взору, перехватило дух.
Длинное, ярко освещенное помещение с окнами, выходящими на противоположные стороны, кипело энергией. Вдоль стен мерцали экраны огромных мониторов, и на них постоянно высвечивались новые данные. Стоящие на столах серверы и принтеры неназойливо урчали, и лишь быстрый и негромкий перестук клавиш нарушал их монотонный гул. За ближайшим столом темноволосая женщина в наушниках с кем-то тихо говорила на незнакомом Мэдди языке. Поймав взгляд девочки, она улыбнулась.
– На пару минут ты останешься на попечении Тары. Мне надо кое-что утрясти, – произнес ее отец.
Мэдди с легким удивлением оглянулась на него. Джек Купер кивнул своей помощнице:
– Всего пять минут. Хорошо?
– Хорошо, сэр, – ответила та.
Тара и Мэдди вышли из лифта. Его двери сомкнулись, и мистер Купер поднялся на верхний этаж, в свой рабочий кабинет.
– Ух ты, – выдохнула девушка, – потрясающе!
Тара улыбнулась.
– Тут не всегда творится такое безумие, – промолвила она. – Весь сыр-бор из-за официального визита российского президента в пятницу. Мы отвечаем за то, чтобы все прошло гладко, – женщина ухмыльнулась. – Когда все «шишки» уезжают из города, здесь почти никого нет. – Она тронула девушку за плечо. – Ну что, пошли дальше, я познакомлю тебя с самым важным у нас человеком, начальником связи Джеки Сондерс.