В заповедной глуши
Шрифт:
– Нннне знаю...
– Витька заморгал.
– Ты что, серьёзно?
– Вполне, - кивнул Витька и загорелся, хотя эта мысль ему самому только что пришла в голову.
– Можно в качестве официального распространителя твой пионерский отряд за-вербовать... Назовём...
– Валька быстро придвинул к себе чистый лист бумаги, маркёры, замер на миг и быстро расчертил белую поверхность: - Вот.
Исповедь
По-моему, хорошо, а?
– Да-а...
– протянул Витька, с интересом разглядывая надпись.
– Неплохо...
– А на развороте...
– Валька приподнялся, но, как бы засомневавшись, так и замер. По-том махнул рукой: - А, ладно. Если будешь смеяться - так мне и надо. Вот, смотри. Это мы на разворот поставим - как твой портрет.
Под удивлённым взглядом Витьки он подошёл к своим рисункам, составленным в ак-куратную самодельную кассету. Достал один и поставил его на стол - держа обеими ру-ками и не глядя на Витьку.
– Ёкс...
– только и выдохнул Витька, глядя на картон.
Мой друг Витька Палеев, подписал Валька эту работу. Когда он её закончил, то сам поразился тому, что получилось. И сейчас тоже рассматривал её - как будто новыми глазами.
Нет, вроде бы всё было именно так, как задумывалось. Витька - в распахнутой ку-ртке, опираясь на "сайгу" и отставив одну ногу, стоял на речном берегу и смотрел, чуть запрокинув голову, на облака. Но...
Валька даже испугался.
"Ибо суровое лицо Арагорна было сейчас молодым и прекрасным, а его выцветший
185.
походный плащ казался в солнечных лучах золотым. Перед Фродо стоял нуменорский рыцарь," - вот что вспомнилось Вальке, когда он с недоверием рассматривал дело своих рук. И это было правдой. Честное слово. А самое главное - что он, Валька, ничего не при-украсил. Ни капельки. Просто, наверное, был у всё-таки настоящий него талант - и на картоне стало видно то, что в жизни нужно было пристально высматривать. И свобо-дную, гордую позу Витьки. И его жестковатый, но в то же время мечтательный взгляд. И сильные руки, и широкие плечи. И короткий вздёрнутый немного нос, делавший лицо од-новременно и мальчишеским, и решительным. И то, как он держал карабин - как бы гово-ря каждому: вот он, я, дай руку, если ты с добром - и лучше не задень, если ты злой чело-век... Сам рассматривая этот рисунок, Валька подумал неожиданно, что Витька на нём ещё похож на дона Арату из книжки Стругацких "Трудно быть богом" - только на моло-дого дона Арату, который ещё только-только стал "прошедшим все огни и воды этого мира и получившим за это великое право - убивать убийц, пытать палачей и предавать предателей". Валька никогда не понимал, почему по мнению авторов другой дон, Румата, главный герой, был не прав, вмешавшись в жизнь иной планеты. И не верил Валька, что невмешательством можно что-то предотвратить.
– Валёк...
– сказал Витька.
– Может, не надо её, эту картину? Ну разве я такой?
– А какой?
– спросил Валька тихо.
– Такой и есть... Ну что, будем делать книжку?
– Будем, - решительно сказал Витька.
– Я это. Не ради славы. И ещё. Если можно, то пусть первым будет вот это стихотворение. Ну, как эпиграф, что ли?
Он покопался в кармане домашней рубашки и достал сложенный вчетверо тетра-дочный листок. Положил его рядом с картиной и разгладил.
Как вы могли, взрослые,
Продать наше будущее?
Чёрные слёзы стынут
На щеках городов.
Вы, сильные, умные,
Вы, хозяева этого мира -
Как вы могли?!
Нам не нужны те деньги,
Которые вы за него получили.
На деньги не купишь маму,
Отца и родной свой дом -
Пусть плохонький, но единственный!
Оставьте деньги себе.
А нам верните хотя бы нас.
Хотя бы немного веры в завтра.
Хотя бы немного надежды на лучшее.
Хотя бы немного вашей любви,
Так нужной нам...
Нам страшно так жить -
И мы умираем, поймите.
А мы не хотим умирать!
За что нас уводят из мира,
В котором мы и не жили?!.
...И знаете ли вы,
Как это страшно:
Когда впереди нет совсем ничего?
Совсем...
* * *
Михал Святославич Ельжевский, лесник кордона "Свясъцы", командир Пятой дру-
186.
жины Имперской пехоты и советник Президента Республики по вопросам альтернатив-ного развития, не спал, хотя было уже почти пять часов утра.
Никто, кроме него, не видел - и мальчишки тоже - как около двух ночи к кордону подъехал небольшой кортеж. Дюжина тихих теней рассыпалась по заснеженным окре-стностям и слилась с лесом. Высокий лысоватый человек с усами скобкой и глазами чуть навыкате, на ходу снимая мохнатую шапку, поднялся на крыльцо, где ожидал Михал Свя-тославич.
– Здравствуй, Михал Святославич, - сиплым, как будто навсегда простуженным голо-сом поприветствовал лесника ночной гость. "Здраустуй," - чисто по-белорусски проз-вучало у него.
– С наступающим Днём Святого Валентина, Александр Григорьевич, - усмехнулся Ель-жевский, пожимая протянутую широкую ладонь Президента...
...
– Рояль я тебе привёз, как просил, - Лукашенко сидел возле стола и шумно пил чай.
– "Эрар". Еле нашли. Фирмы-то уже сто лет в обед, как нет... Ребятишки там вы-грузят перед отъездом... А, вот, посмотри, я тебя повеселить хотел...