В заповедной глуши
Шрифт:
– Слушай, - понизил голос Витька, - а давай попробуем взять этот талисман.
– Взять?!
– Валька нахмурился. Витька ткнул его в плечо:
– Да на время, не навсегда же. Посмотрим, как он действует. Если действует.
– В смысле - без разрешения?!
– Валька замотал головой.
– Да ни за что. И не уговари-вай.
– Здрыснул?
– ехидно поинтересовался Витька.
– Я на слабо ещё в первом классе перестал покупаться. Сам не возьму и тебе не дам.
– А если я один возьму? Потом, тайком... Вдруг со мной что случится, и ты виноват
___________________________________________________________________________________________________________________
1. Поживём - увидим... 2. Ничего не поделаешь.
102.
будешь...
– З-з-з-з-зараза...
– беспомощно выругался Валька...
...Тяжело дыша, мальчишки сдвинули головы над вещицей, которую держал в руке Витька. Валька не миг показалось, что многолучевые колёса вращаются в разные сторо-ны... но это был лишь обман зрения.
– Ну и что?
– разочарованно спросил Витька.
– Я так и не понял, о чём ты думаешь, на-пример. И вообще...
– Погоди, может, надо его луной осветить?
– неуверенно сказал Валька, потому что Михал Святославич про луну не упоминал ни словом - просто надо же было что-то ска-зать, предположить... Он коснулся пальцами талисмана, лежащего на ладони Витьки, повернул его, другой рукой поправляя саму Витькину ладонь...
Н Е Г Л А В А
* * *
Над головой Вальки был потолок - бело-мраморный, в разводах и прожилках. Маль-чишка неловко повернулся (тело было как будто чужим) и понял, что лежит на низком широком ложе, застеленном серебристым покрывалом. Ложе стояло в небольшом свет-лом зале; свет лился через прямоугольные прорези, по две в каждой стене, кроме одной - там чуть колыхалась переливающаяся искрами занавесь. На каменном кубе возле ложа стоял металлический таз, лежали гребёнка и длинный листовидный нож в ножнах. К тому же кубу была прислонена арфа в зелёном чехле с распущенной шнуровкой. Звучала тихая красивая музыка, но ни музыкантов, ни вообще людей видно не было.
Валька тяжело сел и только теперь понял, что он одет. В смысле - одет не в тру-сы, а в зелёную тунику с широким квадратным воротом и подолом до колен, перетяну-тую украшенным золотом поясом. Ворот и подол туники украшал орнамент из золотых свастик на чёрной полосе:
Под туникой ощущались короткие штаны, а возле ложа стояли, согнув голенища, мяг-кие чёрные сапоги с отворотами - под колено.
Обеими руками Валька отбросил со лба волосы. Дотянулся до ножа, взял его. Ру-коять была сделана в виде двух сплётшихся хвостами драконов, чьи пасти вцепились в лезвие - остро отточенное с одной стороны на всю длину, с другой - на треть, с двой-ным выпуклым ребром.
Не долго думая, Валька прицепил оружие на пояс (пальцы сами нашли подвеску) и, встав, умылся. Расчесал волосы. Не обуваясь, подошёл к занавеси и откинул её.
* * *
Прямо перед лицом Витьки тяжело хлопал флаг. Он рассматривал изображение - узкий трегульный флаг, чёрный с алым кантом и необычной, словно бы вихрящейся, золотой свастикой - не слишком-то понимая, что видит перед собой, пока до его слуха не до-
103.
неслось знакомое (хотя Витька мог поклясться, что впервые слышит эту песню... и кро-ме того - она на неизвестном ему языке!!!) размеренное уханье мужских глоток:
– Хэй,хо! Давай налегай!
Хэй,хо! Сильней поддавай!
Хэй,хо! Руби веслом!
Хэй,хо! Сквозь шторм идём!
– и тут же их сменил один голос,
сильный и красивый:
– Севера пустыня
Станет нам могилой
Или нас схоронит
Южных стран песок?
Перед смертью вспомни
Ты улыбку милой,
Вспомни, как ложится
Локон на висок...(1.)
Витька быстро оглянулся.
Он стоял на носу узкого длинного корабля, размеренно подгоняемого вперёд не мень-ше чем двадцатью парами вёсел, каждым из которых гребли два человека. Голые по пояс, загорелые, люди были могучими и светловолосыми или рыжеватыми, как сам Витька. На корме, опираясь на большое весло,широко расставив ноги, замер поющий - такой же, как остальные, но в кожаной куртке. Увидев, что Витька обернулся, поющий поднял одну ру-ку и, прервав песню, крикнул:
– Загадай нам удачу на сегодня, Счастливчик!
* * *
Город был прекрасен и незнаком Вальке... но хорошо знакому тому, кем он стал здесь. И мощёные вишнёвого цвета камнем немноголюдные улицы, и чем-то похожие на перевёрнутые лодки дома в зелени садов за низкими оградами из ажурного камня, и ост-рые башни, увенчанные резными куполами, над которыми плыли узкие чёрно-алые флаги, и гигантская фигура Всадника, вздыбившего коня над невидимым отсюда прибоем, и за-пах близкого моря, и даже висящая над городом - вместе с бледным солнцем - большу-щая синеватая луна, ничего общего не имеющая с обычной луной... Знакома была посадка на огромном солнечно-рыжем коне - непривычная Вальке, с прямыми, вытянутыми впе-рёд, к конской груди, ногами. Знакомы были люди, едущие справа и слева: невероятно пре-красная женщина в развевающемся сиреневом шёлке, с диадемой на облачно-лёгких воло-сах и могучий мужчина с длинным мечом на широком поясе и короной на русых кудрях.
(Мама?! Отец?!)
– Как там складывает твой приятель?
– спросил мужчина, и его голос был голосом отца.
– У него нет песен о нашем городе, - ответил тот, кем Валька стал здесь, продолжая какой-то разговор.
– И где-то он сам сейчас? Жаль, вы не отпустили меня с ним.
– Он скоро вернётся, - сказал отец, кладя ладонь на плеча тому, кем Валька стал здесь.
– Войдут в Острую бухту корабли и будет праздник. Как всегда.