В заповедной глуши
Шрифт:
Михал Святославич вздохнул и сделал странное движение - Вальке показалось, что лесник хотел потрепать его по волосам:
– Но тут не в этом дело, Валентин... Если их посадят... в общем, я узнал. Их убьют. Во время медосмотра скорее всего. Где-то через год-полтора, чтобы не было подозрений.
В пальцах Вальки треснул стакан. Горячая жидкость выплеснулась ему на руку.
– Так, - сказал Валька.
– А. Да. Конечно...
– он присел, поболтал рукой в луже.
– Следствие будет идти ещё не меньше полугода, наверняка - больше, - продолжал Ми-хал Святославич. Мальчишка не видел его искажённого мукой лица.
– Будет сделано всё возмодное. Вплоть до - если иные выходы будут исчерпаны - налёта на конвой при пере-возке... Валя, мальчик!
– Михал Святославич с силой поднял мальчишку на ноги.
– Ну! Не надо! Ты не один. Мы выручим твоих. Мы обязательно их выручим. Верь! Мы сильнее!
Валька поднял лицо. В свете фонаря над площадкой Михал Святославич увидел его - и испугался. Испугался узнавания. Он видел такие лица когда-то... давно... когда пятеро бойцов во главе с капитаном Ельжевским прошли через полсотни духов, изрубив, искром-сав и смяв их, как манекены.
– Вы думали, я плачу?
– странно спросил мальчик. И улыбнулся: - Нет, я не плачу... Олег Иванович сказал мне, что тут есть кузнец. Хороший,настоящий кузнец... Михал Свято-славич... Он не мог бы сделать мне нож? Говорят, он делает какие-то особенные ножи. Мне так сказали. Мне нужно. Правда нужно, дядя Михал, - с силой добавил он.
Лесник несколько секунд смотрел на мальчишку. Потом кивнул:
– Идём.
* * *
Тропинка вилась по косогору между густых мокрых кустов.Впереди - казалось, вда-ли - горел огонёк.Валька молчал всю дорогу, молчал и шагавший впереди Михал Святосла-вич. И приземистый домик, чем-то похожий на коробку из-под ботинок, вынырнул из те-
154.
мноты неожиданно, словно из-под земли вырос.
Изнутри домика доносились уханье,грохот,шипение,лязг, скворчание, прочие стран-новатые и просто не очень-то приятные звуки - но их перекрывало могучее пение:
– Я узнал, что люди... такие сильные,
В них налита кровь, жизнь дающая,
И любой удар они выдержат
Ведь не зря железо покорно им.
Ловкой ковкой бить... раскаленное,
И творить... творить - вновь иллюзию,
Им огонь не страшен, и в пламени
Они видят сон, сон спасения!
Голос у певца в самом деле был хороший, как у солиста какого-нибудь многомедаль-ного хора, только с небольшой хрипотцой. Валька заслушался, а Михал Святославич не мешал ему...
– Я узнал, что люди... такие крепкие,
Разрывают сталь, словно ниточку,
Оставляя огонь сознания,
Различающий темное... светлое
И не даром ввысь устремляются
К небосклону, виды видавшему,
Люди, крылья себе сковавшие,
Золотыми точками ставшие.
И кипящий жар - мерно под воду,
Раскалить! а потом...стужею...
Заживут все ожоги медленно,
И отмоется пепел с фартука.
Я узнал, что люди... такие слабые -
Телефона обломки по полу!
Батарейки звенят, обижены,
По углам разлетевшись слезами.
Ведь за твердостью молодецкою,
И той прытью - небесной скоростью
Притаился рассудок тоненький...
Пощади! Убери-ка рученьки!...
Я оставлю гореть без памяти
Раздраженное сердце витязя...
Знаешь... люди такие слабые,
Только с виду они... железные (1.)
– Пошли, - подтолкнул вздрогнувшего Вальку Михал Святославич.
– А... да, - Валька двинулся наконец-то с места и поднял голову. Над входом в помеще-ние, над покосившейся металлической дверь, которую, как видно, не открывали полнос-тью сто лет, висела металлическая табличка - красной эмали, с остатками золотых букв:
ЦЕНТ
УПРА НИЯ
ПОЛ И
МО
СССР
– и золотой звездой, неожиданно яркой...
Михал Святославич пропустил Вальку вперёд.
Внутри было... в общем, ни "светло", ни "темно" назвать это не представлялось возможным. В угольной темноте метались алые языки пламени и рассыпались золотые веера, фонтаны и снопы искр. Оглушительно грохал металл, и кто-то огромный тёмным силуэтом высился возле старинной наковальни, вросшей в проломленный деревянный пол. Было жарко, огненно-жарко.