В землях заката

Кривенко Евгений Владимирович

На душе полегчало. Сосны и голубой простор моря развеяли тоску, которую наводил набитый женщинами и детьми коттедж градоначальника. После смерти матери Варламов ютился там на птичьих правах. Сколько ни просил отца выделить ему комнату из запасного фонда, тот не соглашался.

«Держит при себе как мальчика на побегушках?» – порой приходило в голову.

Поднялись на перевал, и дорога пошла вниз. Вдали белели сопки, ровно гудел недавно починенный мотор, и настроение улучшилось: впереди было несколько дней безделья – лес, река и бьющаяся на леске рыба…

Через

полчаса Варламов помрачнел и сбавил скорость: из мелколесья желтой змеей выскользнула насыпь железной дороги. Поговаривали, что по ней можно дойти до странного места – заброшенного рудника, куда в прошлую войну был нанесен ядерный удар. Хотя те немногие, кто видел рудник, клялись, что постройки остались целы и невредимы. Почему бомбили не военный аэродром неподалеку, а никому не нужный рудник?..

Под «кирпичом» у поворота к базе Варламов затормозил. Дорога вела дальше, но была заброшена – вилась между холмов и пропадала у синего моря. Невеселой была эта синева, солнце не бросало туда ни единой искры. Когда-то там был город и база подводных лодок, а теперь раскинулась Темная зона – царство вечного сумрака, где среди уродливых деревьев скользили хищные твари.

Холод струйкой протек по спине. Варламов повернул направо.

Их ждали. Солдатик в будке нажал кнопку, свежевыкрашенные зеленые ворота отъехали, и уазик покатил к неказистому дому. Основные сооружения были скрыты под землей. Возле дома крутил лопастями вертолет. Варламов остановил машину и растолкал отца. Тот недовольно замычал, но проснулся и стал будить гостей.

Из домика появились двое. Невысокий генерал шагал размашисто, ординарец еле тащил за ним два необъятных рюкзака. Начались объятия и хлопанье по спинам, а затем компания направилась в дом – перекусить, чем Бог послал, как радушно объявил генерал. Варламов стал перетаскивать рюкзаки в вертолет.

Потом отогнал машину, положил руки на руль и уткнулся в них лицом. Как надоела эта жизнь на побегушках! Захотелось подальше от людей. Он стал представлять реку, куда сейчас полетят: серебристую водную гладь, бьющуюся на леске форель.

И незаметно задремал, слишком рано пришлось вставать…

Перед ним по-прежнему лениво текла река, только вода была темнее, чем представлял – совсем черная. На другом берегу стояла женщина. Лес позади нее затягивала дымка, и платье выделялось яркой белизной. Но еще ярче сияли пламенно-рыжие волосы женщины.

Мама!..

Она вгляделась и с улыбкой помахала рукой. Жест был нетороплив и спокоен, словно говорил: «До свидания!».

Варламов проснулся, сердце сильно билось.

Он давно не видел во сне мать. Первое время она часто приходила по ночам, когда сквозь сон и шорох дождя чудились крадущиеся шаги тварей из Темной зоны. Она клала прохладную руку на лоб, и они отправлялись гулять по тропинкам странного, но очень красивого сада. Наверное, ей не хотелось оставлять сына одного в чужой для себя стране… А потом перестала приходить, словно однажды зашла в заколдованный сад слишком далеко и не смогла вернуться. И вот появилась снова…

От домика уже возвращалась веселая компания: на гостях из столицы Автономии повисли две девицы в камуфляже, с ярко накрашенными губами. Отец подошел к машине.

– Прости, Евгений, – виновато сказал он, и Варламов вздрогнул от удивления: отец не любил извиняться. – Места в вертолете для тебя не осталось. Этих баб, – он добавил нецензурное слово, – генерал берет, чтобы гостей ублажать. Одной водки и рыбалки для них мало. Останься пока тут, дежурный о тебе позаботится.

Отец неловко ткнулся щетинистым подбородком в щеку Варламова и зашагал к вертолету. Варламов остался сидеть с открытым ртом, таких нежностей у них в семье давно не водилось. Но вскоре опомнился, поспешил к вертолету и забрал свой рюкзак.

Раскрутились винты, вертолет оторвался от земли и со звенящим гулом ушел в небо. Уменьшаясь, он направился на северо-восток; там сохранились леса и чистые реки, остались и заброшенные поселки, так что рыбалка предполагалась с комфортом.

Варламову ничего не оставалось, как подогнать уазик к дому. Взяв рюкзак, поднялся на крыльцо. Когда отворил дверь, то закашлялся от сигаретного дыма.

– Будь здоров, не кашляй! – приветствовал его сидящий за столом человек. Он был в расстегнутой камуфляжной куртке, лысый, щеки блестели от пота. – Ничего, что накурено, зато комаров меньше будет. Выпей, – он кивнул на канистру, – это твой отец оставил. Заодно давай познакомимся. Михаил Сирин, механик.

Он протянул жестковатую ладонь.

– Евгений, – буркнул Варламов.

Он выбрал стакан без следов губной помады и налил половину, настолько выбил из колеи странный сон и непривычное поведение отца. Водка была неважной, местного производства, и в голову сразу ударило.

– Давно здесь служите? – спросил он.

– С самой войны, – охотно отозвался Сирин. Он налил себе и кивнул на тарелку с розовой семгой: – Закусывай. Мне она уж обрыдла. Живем тут на рыбе да на консервах, неизвестно зачем живем.

– Уехали бы в какую-нибудь южную Автономию, – промямлил Варламов, вгрызаясь в сочную мякоть. – У вас выслуги лет хватит, наверное.

Сирин махом проглотил водку и со стуком поставил стакан, глаза подозрительно заблестели.

– Куда уехать? – зло спросил он. – На тот свет, что ли? Там меня жена и дочка дожидаются. – По щекам и вправду потекли слезы.

Варламов оторопело откусил еще семги. Но Сирин взял себя в руки, хлебнул еще водки, а потом стал вытирать глаза скомканным платком.

– Ладно, – вздохнул он. – Что было, того не вернуть. А ехать мне некуда, парень. В Москву сейчас только сумасшедший сунется. Тут хотя бы на казенных харчах. Ладно, пойдем. Устрою я тебя.

Он завинтил канистру и повел Варламова по лесенке вниз. Спускаться пришлось долго, наконец оказались в тускло освещенном коридоре. Было душно, по сторонам через равные интервалы располагались двери.

– Командный пункт, – сообщил Сирин. – Сейчас законсервирован. Вот и моя конура, можешь располагаться на второй койке. А хочешь, записи погляди.