В землях Заката

Кривенко Евгений Владимирович

— Или что? — поинтересовался Варламов.

— Или должен сам разобраться и принять решение. Похоже, мы в одинаковом положении. Знаешь, мне никогда не нравилась христианская идея, будто мы пешки в руках Бога. Как-то унизительно. А тут другое… Словно кто-то ненавязчиво предлагает сотрудничество… Ладно, откровенность за откровенность. Скажу, почему не выдал тебя своим коллегам.

Варламова опять передёрнуло, а Грегори потянулся к бутылке с виски, но передумал и глянул в окно. В сумраке чернели дубы. Грегори продолжал:

— Наверное, ты знаешь что-то важное

не только для цзин, но и для Америки. К несчастью, у нас есть национальная страсть — деньги. Ты и не подозреваешь, как они важны для большинства. Джанет не раз удивлялась, что ты спокойно отдаёшь половину зарплаты. Политикам деньги нужны, чтобы добиться переизбрания, чиновникам и полицейским — чтобы содержать жён и любовниц… Помнится, ещё до войны были скандалы: то продадут ядерные секреты Китаю, то воспользуются китайскими деньгами для избирательной кампании. Американцев легко поймать на золотой крючок. Поэтому меня так обрадовало, что Боб отказался от денег… Наверное, сперва надо очистить страну от продажных политиков и полицейских. Иначе любой секрет сразу продадут.

Грегори помолчал, утомлённый длинной речью.

— Я постараюсь помочь тебе, — продолжал наконец. — Думаю, ты не случайно оказался в моём доме. Кроме того, отныне с тобой связана судьба Джанет. Только я тоже не знаю, что делать. Может быть, вам после свадьбы отправиться в путешествие? Но куда?.. Ладно, иди к Джанет. Она тебя заждалась.

Варламов ушёл, оставив Грегори в тёмной комнате. К Джанет поднялся в смятении.

— Что такой грустный, Юджин? — Джанет читала, лёжа в постели, но при виде Варламова закрыла книгу. Волосы распушились в золотистом свете лампы.

— Сядь рядом, — попросила она.

Варламов присел на край кровати, а Джанет привстала, облокотилась о подушку и запустила пальцы в его волосы.

— Дядя говорил, что тебя пытались увезти, — прошептала она. — Но всё обошлось, правда? Или тебя тревожит что-то? Расскажи мне.

Смятение Варламова увеличилось: Джанет была так близко! Прикрытая кружевами грудь вздымалась и опускалась. Он отвёл глаза и отдался ощущению ласковых пальцев Джанет у себя в волосах.

— Сегодняшняя история кое о чём напомнила, — решился он наконец.

Пальцы Джанет так же гладили его волосы, но грудь стала вздыматься чаще.

— О чём?

— Похоже, эти белые снова взялись за меня… Знаешь, Джанет, наверное, тебе и в самом деле опасно выходить за меня замуж. Давай я куда-нибудь перееду.

В ответ Джанет привстала и, обхватив Варламова, прижала к груди. У него перехватило дыхание — и от неожиданной силы объятия, и от волнения. Она поцеловала его в ухо, шепнув:

— Глупый! Чтобы я больше такого не слышала. Ты без меня пропадёшь. Наверное, и я без тебя тоже. Запомни, дальше мы можем идти только вместе.

Вдруг она отстранилась и легла опять, отвернув лицо к окну.

— А что сказал доктор?

— Доктор?.. — Варламов не сразу вспомнил, что был сегодня в больнице. — Ах да! Препятствий для брака нет, у нас должны быть здоровые дети.

Он невольно отвёл глаза, хотя Джанет по-прежнему смотрела в окно..

— Это всё?

— Ну да. — Варламов пожал плечами. — Я не стал смотреть твою медицинскую карту, мне такие порядки не нравятся. Я люблю тебя, и до остального мне нет дела.

Джанет не отрывала взгляд от окна, и Варламов не видел её глаз. На что там было смотреть? Разве что на звёзды, появившиеся в разрывах туч. Наконец она вздохнула, потёрлась лицом о подушку и снова притянула Варламова к себе. Прижала голову к груди и опять стала гладить волосы.

В комнате было очень тихо — Варламов слышал, как бьётся сердце Джанет. Скоро он почувствовал, что не в силах оторваться от неё и приникал всё ближе и ближе. В конце концов, Джанет слегка оттолкнула его:

— Пожалуйста, уходи. А то я чувствую, что мы не совладаем с собой и я потеряю невинность ещё до свадьбы. Немного можно и потерпеть.

Но до свадьбы оставалось ещё далеко. Грегори говорил о весне, а потом под мягким нажимом Джанет согласился на время после Рождества.

В четверг на следующей неделе отмечали День благодарения. Варламову была в новинку огромная индейка на праздничном столе. Грегори прочёл благодарственную молитву, чего обычно не делал, а потом стал нарезать розовое мясо.

— Учись, Юджин, — говорил он, орудуя ножом. — Дело непростое, а ты ведь скоро станешь главой семейства. Придётся тебе индейку разделывать.

Варламов смущённо улыбнулся, а Джанет тихо сказала:

— Да ладно, дядя. Мы от тебя никуда не уедем.

— Это Юджину решать. — Грегори откинулся на спинку стула, налил Варламову и себе золотистого виски. — От меня больше вреда, чем пользы. Виски вот научил твоего будущего мужа пить.

Варламов усмехнулся слегка виновато.

— Я за компанию с вами, — сказал он.

— И за компанию не надо, — благодушно отозвался Грегори. — Я уже старик, семьи у меня не будет. Вот и ищу утешения в бутылке. Так что давай по последней, Юджин. Было приятно с тобой познакомиться.

Джанет поглядела с сомнением:

— Странный у тебя тон, дядя. Будто прощаешься.

— С чего бы это? — бодро ответил тот. — Сегодня праздник. Мы ещё потанцуем.

И в самом деле, хотя и медленно, станцевал с Джанет. Потом сидел, выпрямив спину, и смотрел то на пламя в камине, то на самозабвенно танцующих Варламова и Джанет. А в окна тёплой и ярко освещённой гостиной на них глядела чёрная ноябрьская ночь.

Наступил декабрь, снова выпал снег и снова растаял. Грегори стал уезжать из дома, машину брал напрокат или у друзей. Он не говорил, куда ездит, только сказал Варламову и Джанет не открывать окон в его отсутствие. И ещё поменял замок на входной двери — теперь надо было прикладывать ладонь к специальной пластине. Варламов понял, что дом находится под неусыпным надзором компьютера.

Пару раз на выходные Грегори брал с собой Джанет. Возвращались поздно, и Джанет выглядела усталой, но в глазах прыгали озорные огоньки. Она наотрез отказалась рассказывать об этих поездках.