В зеркалах
Шрифт:
— Я-то хотел работать в управлении Новоорлеанского порта, — сказал Мэтью Арнольд, — но не прошел по оседлости. Вот они и уговорили меня сюда.
— Им, видно, очень не хватает людей?
— Судя по всему, да. Видите ли, это не государственное учреждение. И льгот государственного служащего вы не получаете. Фактически мы работаем в частной исследовательской компании.
— Да, — сказал Рейни. — Я знаю.
Негритянские дети в грязных нижних рубашках бегали вперегонки по магистральной линии. Дальше, у полотна, возвышалась группа
Мэтью Арнольд остановил и запер машину.
— Приходится запирать ее наглухо, — пояснил он Рейни. — Противно, конечно, в такую жару, но иначе вытащат все, что можно.
Пока они шли к ближнему дому, Арнольд с опаской огляделся и пригладил светлые редеющие волосы.
— Такое найдешь только в Черной дыре Калькутты [39] или где-нибудь в этом роде, — сказал он Рейни. — Тут надо иметь стальные нервы. Когда я иду в такой дом, я говорю себе: вопросы и ответы, больше ничего. Я не смотрю на них. Я не обращаю внимания на их наглость. Я глух ко всему.
39
Каземат в форту Вильям в Калькутте. В 1756 г. в это помещение размером 5,5 на 4,25 м были заперты 146 человек, из которых выжили 23 — остальные задохнулись.
— Вы их ненавидите? — спросил Рейни.
— Я ненавижу всех негров моложе сорока, — сказал Мэтью Арнольд. — Они злобные.
— Возможно, — сказал Морган Рейни.
Мэтью Арнольд рассмеялся:
— Вы говорите так, мистер Рейни, как будто не знаете наших негров.
Дети перестали бегать по путям, собрались на соседнем дворе и наблюдали за ними. Рейни посмотрел на них, нахмурился и махнул шляпой.
— Не знаю, — сказал он.
Дети тоже насупились.
— Ничего, скоро узнаете, — пообещал Мэтью Арнольд. — На это не нужно много времени.
По пустырю, заваленному керосиновыми баками и консервными банками, они пробирались к полуразвалившейся веранде. Перед спущенными жалюзи на ближнем окне мотались клочья красной клеенки.
— Нам сюда, — сказал Мэтью Арнольд.
Они осторожно поднялись по ступенькам; Мэтью Арнольд поддернул рукава пиджака и постучался. Ответа не было.
— Кто-то там есть, — сказал Арнольд, приникнув ухом к глухой двери. — Я точно знаю.
Он снова постучал, и они уловили шуршание платья и легкие шаги за дверью.
— Много говорить не нужно, — предупредил Мэтью Арнольд. — Наблюдайте за мной.
Дверь отворилась; из нее выглянула черная девушка с распрямленными волосами. Рейни показалось, что за ту долю минуты, пока открывалась дверь, девушка преобразилась, спрятав лицо под маской тупости и скудоумия: ее глаза как будто помутнели, подбородок отвис, черты расплылись. Когда дверь только отошла от косяка и девушка кинула на них первый взгляд, он заметил, что ее светлые глаза
— Вы — миссис Ипполит? — бодро спросил Мэтью Арнольд.
— Нет, сэр, — сказала она.
— А она дома?
— Нет. Нету ее.
— Как вы думаете, когда мы сможем ее застать?
— Не скажу вам, — ответила девушка. — Нет, сэр.
— Но она здесь еще проживает?
— Что-то не слышала.
Мэтью Арнольд обернулся к Рейни; улыбка на бледном его лице, не успев распуститься, увяла.
— Чертовщина какая-то, — сказал он. — У меня все указано совершенно точно.
Он положил на согнутое колено картонную папку и стал в ней нервно рыться.
— У меня есть карта. Ее выдают вместе с маршрутом. Вот она. — Он извлек что-то вроде чистого листа бумаги и передал Моргану Рейни.
В самом низу листа виднелись какие-то бледные голубые линии и маленькая голубая стрелка, ни на что не указывавшая.
— Это не очень хорошая копия, — сказал Рейни.
— Да, — грустно отозвался Мэтью Арнольд. — Печатают на мимеографе. Люди в оперативном отделе ни о чем не думают. А мы должны страдать из-за их халатности.
Девушка в дверях смотрела с сочувствием.
— Но разве это не Литл-Варрен, одиннадцать? — огорченно спросил Мэтью Арнольд.
— Нет, сэр, — сказала девушка. — Нет. Это не тут.
Мэтью Арнольд отошел назад, чтобы рассмотреть прибитую к дощатой стене жестяную табличку, на которой не к месту изящным старофранцузским шрифтом было написано: «Литл-Варрен, 11».
— Одну минутку, — мрачно произнес Мэтью. — Минутку. Тут, прямо на двери вашего дома, прибита дощечка. Как же это может быть не Литл-Варрен, одиннадцать? Совершенно очевидно, что это Литл-Варрен, одиннадцать.
— Вы говорите, Литл-Варрен, одиннадцать? — переспросила девушка. — A-а, Литл-Варрен, одиннадцать. Так это и есть Литл-Варрен, одиннадцать.
— А не проживает ли здесь, — продолжал Мэтью Арнольд, — лицо, именуемое миссис Честер Ипполит?
— Вы говорите, не проживает?
— Я спрашиваю, проживает ли, — угрюмо пояснил Мэтью Арнольд. — Да или нет?
Где-то внутри дома раздался мужской голос:
— Да!
— Позвольте задать вопрос по-иному, — медленно произнес Мэтью Арнольд. — Если бы для миссис Честер Ипполит было послано материальное пособие на Литл-Варрен, одиннадцать, она получила бы его по этому адресу?
— Получила бы? Я бы сказала, что получила, да, сэр.
— И она их здесь получала?
— Вы говорите, вы насчет пособий?
— Ах да, кажется, мы забыли представиться, правда? — добродушно сказал Мэтью Арнольд. — Да, мы из отдела пособий. Мы не из полиции, нет-нет. Мы только хотели выяснить, получала ли здесь миссис Ипполит пособия.
— А, да, сэр, — сказала девушка. — Я получала.
Мэтью Арнольд обратил к Рейни бледное, полное отчаяния лицо: