В зеркалах
Шрифт:
— Не будь выродком, — сказала брюнетка.
— Моя совесть чиста, — сказал Рейнхарт. — Как обглоданная кость.
Рейни смотрел на него, часто мигая.
В комнату вошел Марвин, завернувшись в полотенце — сувенир из Майами.
— По-моему, это великолепно, — сказал он им. — Здорово! Чистейшая экзистенциалистская аморальность на практике. Садизм в том смысле, в каком его понимал маркиз де Сад.
— И мазохизм в том смысле, в каком его понимал Мазох, — сказал Богданович.
— Рейнхарт великолепен!
— Я обращаюсь к встревоженным сердцам. — Рейнхарт зашевелил пальцами, словно играя на невидимой арфе. — Я несу в мир музыку.
— Рейнхарт страдает, — объяснил Марвин.
Богданович поклонился.
— Рейнхарт спасает.
— Ну что вы! — сказал Рейнхарт скромно. — Ах, право!
— Что с вами произошло, Рейнхарт? — спросил Рейни.
— Рейни, — сказал Рейнхарт, — неужели вы так по-детски глупы, что не видите, когда перед вами сволочь?
— Нет, сволочь я сумею распознать. Но я не верю, что вы настолько сволочь, что у вас… что у вас не осталось человечности. Не знаю почему. — Он оглянулся, словно ища, куда бы сбежать. — Если бы я так думал, я не попросил бы у вас помощи. Насколько я могу судить, только вы могли бы сказать мне то, что мне нужно узнать.
— И что же это? — спросил Рейнхарт.
— Тьфу ты, черт, — сказал Рейни. — Я говорю о том, что сейчас происходит.
Марвин развалился на диване, задрапированный в свое пестрое полотенце.
— Кто-нибудь непременно задает этот вопрос, — сказал он.
— Черт, — сказала брюнетка. — Я не знаю, что сейчас происходит. И плевать на это.
— У Рейни богатырское чутье, — сказал Рейнхарт. — И он верит в меня. Я скажу ему, что сейчас происходит.
— Я ему расскажу, — сказал Марвин. — Вчера вечером я пошел прогуляться — вы меня знаете, я никуда не хожу. По вчера вышел на улицу. Я заглядывал во все игральные зальчики. Во все гаражи, аптеки — всюду. Я подумал: что происходит? Это сплошной хребет. Как у рыбы. А потом подумал: как рыба живет в море, старик, так и человек на суше. Вот что происходит.
— Это ужасно, — сказала девица.
— Ужасно. — Марвин глумливо осклабился. — Что тут, к черту, ужасного?
— Это космическое.
— Это великолепно! — сказал Марвин. — Великолепно!
— Два года назад, — сказала девушка, — я вышла из женской тюрьмы в Нью-Йорке. Я поехала в Олиан, штат Нью-Йорк, потому что я оттуда родом. Я повидала брата. Я ходила туда и сюда перед Полониа-холл. Я подумала: что происходит? — Глаза у нее расширились, она ссутулилась и обняла себя. — Боже мой, — дрожа сказала она. — Полониа-холл!
— Погода какая-то дикая, — сказал Богданович.
— Мы совсем, на фиг, спятим, — закричала девушка. — Вот что происходит.
— Спокойно, — приказал
— Ха! — сказал Марвин. — Радио нас всегда кормит вот такими пустопорожними утешениями.
— А происходит то, — сказал Рейнхарт, — что дела принимают холодный оборот.
Некоторое время они сидели в молчании. Вдруг голова у Рейни дернулась в сторону. Богданович с тревогой показал пальцем на Рейнхарта:
— Вот оно. Вот оно, старик.
— Бодрящий оборот, — сказал Марвин. — Прогрессивный, веселый оборот.
— Одно за другим порождения теплого климата будут падать мертвыми с крепко сжатыми, окоченевшими веками, — сказал Рейнхарт. — Порождения холода будут обильно размножаться. Воздух станет разреженным, и дышать будет все труднее.
— Здорово, — сказал Марвин.
Брюнетка скрестила руки на груди.
— Я порождение теплого климата, — сказала она грустно. — Я умру.
— Очень скоро пойдет снег. — Богданович мечтательно смотрел в потолок.
— Летнему солдату и солнечному патриоту кранты. Это Холодный Город.
— Рейнхарт, ради бога, — сказал Рейни.
— Угостите его дурью, — сказал Богданович, кивнув на Рейни.
— Нет-нет, — испугалась девушка. — Он сказится.
— Не сводите его с ума, — сказал Рейнхарт. — Он хочет сделать заявление.
Рейни закрыл глаза:
— Этот холод, Рейнхарт, разве он вас не тревожит?
— Я — Дед Мороз, деточка. Самый настоящий.
— Какой же вы дурак, — сказал Рейни с тоскливой улыбкой, показывая полоску розовых десен над слегка торчащими зубами. — Неужели вы все время остаетесь холодным? — Он встал и подошел к Рейнхарту; остальные следили за ним мутными глазами. — Как это дешево!
Рейнхарт с веселой улыбкой поднял на него взгляд.
— Вы правда настоящий Дед Мороз, мистер Рейнхарт? — спросил Рейни.
— Я дурак, — сообщил ему Рейнхарт. — И я правда настоящий Дед Мороз. Вам требуются личные отношения со мной? Ищете архиврага? — Он оглядел комнату. — Рейни готовится нанести удар по вертограду там, где зреют гроздья гнева [87] , — объявил он.
87
«И иной Ангел, имеющий власть над огнем, вышел от жертвенника и с великим криком воскликнул к имеющему острый серп, говоря: пусти острый сери твой и обрежь гроздья винограда на земле, потому что созрели на нем ягоды. И поверг Ангел серп свой на землю, и обрезал виноград на земле, и бросил в великое точило гнева Божия» (Откровение Иоанна Богослова 14: 18–19).