В зеркале сатиры
Шрифт:
«Пенсию старик получил, — решил Гоша, — сейчас будет жертвовать на конструкторские дела. Но я ему преподнесу сюрпризик».
А история сюрприза была такова. Возглавляемое им конструкторское бюро работало полным ходом. Ребята с увлечением взялись за изготовление оборудования для будущей экспедиции. Институтская многотиражка даже напечатала о них хвалебную заметку под заголовком: «Умелые руки нашего института». А однажды в мастерскую, оборудованную в подвале, очищенном от всякой рухляди, явился завхоз.
— Работенку
— У нас и своей хватает, — осторожно заметил Гоша.
— Так и я вам предлагаю не чужую, — настаивал завхоз. — Приборы некоторые для физической лаборатории надо отремонтировать. Пробовал я с ними в кое-какие места сунуться. Нигде не берут. Так, может, вы возьметесь?
И ребята взялись, отремонтировали, отладили приборы. А через некоторое время опять зашел завхоз:
— Спасибо, мастера, что выручили меня. А теперь зайдите в бухгалтерию и получите деньги.
— Какие деньги? — изумились студенты. — Не возьмем!
— Можете не брать, конечно, воля ваша, — покорно согласился завхоз, — но только эти деньги законные, по смете. Мне их что вам платить, что другим — все равно.
— Что же мы, получим деньги, а потом по трешке делить будем? — спросил Гоша.
— Зачем их делить? Делить совсем не обязательно, — опять спокойно возразил завхоз. — А вы сделайте по-другому: заведите себе сберкнижку на предъявителя, и будет у вас свой текущий счет. Ведь приходится вам материалы разные покупать, да и для поездки деньги пригодятся…
— А завхоз дело говорит! — заманчивое предложение сразу же поддержали несколько ребят.
Поколебавшись немного, Гоша вынужден был к ним присоединиться. И сейчас эта сберкнижка лежала в его кармане.
Когда он вымыл посуду и вошел в столовую, дед, отложив трубку, полез в ящик комода за кошельком.
— Если ты мне, дедан, хочешь дать, то не надо, — сказал Гоша.
Фотий Георгиевич испуганно оглянулся:
— Что так? А на детали?
— У меня пока все нужное есть. А что касается нашего бюро, то нам теперь складчину не надо устраивать. Мы теперь тоже не нищие. Имеем свой собственный бюджет. Как английское королевство.
И положил перед расстроенным дедом сберкнижку. Фотий Георгиевич долго листал ее и ничего не мог попять:
— Чья книжка? Твоя?
— Нет, дедан, нашего конструкторского бюро. А распорядитель кредитов я.
Дед не на шутку разволновался, и Гоше пришлось подробно рассказать ему историю происхождения текущего счета.
— Но ты же можешь распорядиться им по своему усмотрению? — продолжал волноваться Фотий Георгиевич.
— Могу. Но не стану этого делать, дедан. Ты знаешь.
И тут отставной эпроновец окончательно успокоился.
В честность внука он верил твердо. А на
— Предупреждаю тебя, Гоша, будь поосторожнее. Деньги-то общественные! Специальную тетрадь заведи и записывай туда все расходы.
На том и порешили. Гоша хотел уже идти в свою комнату заниматься, как задребезжал телефон. Фотий Георгиевич взял трубку:
— Кто говорит? А, узнал, узнал. Да, Гоша дома. Ладно, я ему скажу.
Звякнув, телефон отключился. Дед закурил и, насупившись, сказал:
— Матвей Лазаревич звонил, просит тебя зайти. Какой-то чертеж ему потребовался. Может, не пойдешь, откажешься?
— Да чего там, схожу уж, — ответил Гоша и стал переодеваться.
Он не любил показываться на людях в домашней одежде. А там еще эта кривляка Нонка. Хоть Гоша был к ней совершенно равнодушен, но ведь девица!
Дверь ему открыла, к счастью, не она, а Агния Леонидовна. Пропустив впереди себя рослого Гошу, она часто заморгала глазами. Так случалось с ней каждый раз, когда она видела этого парня. Чем-то он напоминал ей Ромку, который писал очень редко и еще реже навещал родителей. Смахнув слезу, она тихо сказала:
— Проходите, Гоша, наверх, Матвей Лазаревич давно ждет вас.
Гоша поднялся по скрипучей лестнице и очутился на теплой веранде, оборудованной Канюкой под контору. Застекленный шкаф, притулившийся к стене у шаткого канцелярского стола, был доверху завален бумагами кооператива.
— Присаживайся, инженер, — приветливо сказал Канюка и пододвинул вошедшему стул.
Гоша уселся и сразу же перешел к делу:
— Слушаю вас, Матвей Лазаревич. Дедан сказал, вам начертить что-то требуется?
— Да, начертить, — протянул Канюка, опять пристально приглядываясь к молодому человеку. — Вот эту штуковину.
И Канюка, достав из ящика стола листок ватмана, передал его Гоше.
Это был не очень умело выполненный эскиз какого-то штампа. Он напоминал приспособление, с помощью которого пломбируют складские двери.
— Кажется, я понял, что это за штамп, — сказал Гоша не совсем уверенно. — А для чего он, собственно, вам? Двери Нонниной комнаты пломбировать, чтобы на танцы не бегала?
Шутка не удалась, и Матвей пропустил ее мимо ушей.
— Да не мне он требуется, а заведующему мясным складом. Хороший он человек, товар мне всегда отпускает получше, чем другим. Старый-то инструмент у него износился, вот он и попросил помочь. Сделаешь?
Гоша еще раз посмотрел на эскиз и мысленно представил себе его конструкцию.
— Механическую часть я рассчитаю и вычерчу, — ответил он. — А вот что касается непосредственно самого штампа, то тут потребуется особо прочный металл и гравировка. Это уж, Матвей Лазаревич, не по моей части.