В зоне особого внимания
Шрифт:
После тренировки возвращаюсь в гостиницу, где мы с водилой идём обедать в ресторан. Насильно его заставил поесть за мой счёт. Огромный, вроде как в три этажа, ресторан произвел впечатление на простого шофера, и сейчас он смотрел на меня с ещё большим уважением. Отобедав, сытые и довольные, едем к Власову, который квартирует в знаменитом доме Советов РСФСР на набережной имени Тараса Шевченко. Сразу припомнились баррикады около этого здания в 91-м и расстрел окон в 93-м. Тогда Ельцин заставил танки Таманской дивизии стрелять по зданию, чего не смогли сделать в девяносто первом.
Глава 14
— Александр Владимирович вас ждёт, — сообщила томная секретарша председателя Совета Министров РСФСР
— Здрав будь, боярин! — хлопает меня по плечу Власов. — Света, чаю нам с бутербродами!
Не успевшая скрыть свою мордашку Света хотела было пискнуть, что чаю я уже выдул порядочно, как шеф добавил:
— В другой раз, как Анатолий Валерьевич появится, докладывай сразу!
— Я поняла, — кучеряшки исчезли, отгородив нас тяжёлой лакированной деревянной дверью от посторонних глаз и ушей в приёмной.
— Да меня уже угостили чаем, — решил я прикрыть красивую задницу Светы.
— С Госбанком завтра всё решим, вызвал я заместителя начальника отдела по банковскому развитию к себе. А что за турнир у тебя начинается? Когда финал? Прийти поболеть?
— Да отборка обычная, там и зрителей немного, зачем вам время терять?
— Олимпийский чемпион, и в отборке? — удивился Власов.
— Я весовую категорию поменял… Расту, толстею. И потом, не хочу пренебрегать спортивным принципом и считаю, что нужно поучаствовать в отборке наравне со всеми, — отвечаю я. — Бои у меня всю неделю будут проходить, до воскресенья.
— А насчёт выборов — молодец! Я и сам иду, от КПСС. Только почему ты решил выдвигаться от Хакасии, да ещё на альтернативной основе? Что там Шенин придумал?
— А есть разница, от чего избираться? — стало любопытно мне.
— Особой нет, но после будут ещё и внутренние выборы в Совет Союза и Совет Национальностей, это уже среди депутатов, и от Хакасии в Совет Национальностей всего два человека избираются, а от Красноярского края больше.
— Наш первый планирует Вепрева в Совет Союза отправить. Тот в сентябре, когда Михаил Сергеевич приезжал, отличился. Горбачёв вроде как с претензиями к нему: мол, тут у вас провал, там всё плохо… где мясо, где молоко? Так наш колхозник, встав и начав каяться, кое-что и предложил с перепугу. Вот сейчас фермерские хозяйства в крае в срочном порядке организуем, как и обещали Горбачёву, — припомнил я.
— Хорошее дело! Нужна будет помощь, скажешь. А что ты хотел спросить про Латвию, когда говорил, что это не телефонный разговор?
— Да… Сейчас округа сформировали в Латвии… Так вот, разговаривал я с представителем Интерфронта… Так вот… — косноязычно начал объяснять я.
Несколько растерявшись, я окончательно запутался. И было от чего! Мало того, что я пролоббировал создание этого Интерфронта, отправив на их декабрьский учредительный съезд несколько десятков воинов-интернационалистов из нашего Союза, так я ещё и смог припомнить фамилию одного из будущих активистов этой организации — Алкснис. Долго искал этого человека и нашёл у военных на должности какого-то инженера-инспектора ВВС Прибалтики. У него уже было публичное выступление, где он резко высказался против Народного фронта Латвии. Мониторя прессу ещё до армянского отпуска, я разыскал Алксниса, лично позвонил,
— У них в Латвии нарушена статья 17 закона о выборах от 1 декабря прошлого года! — чётко, почти по-военному, доложил я.
— А что там? — озадачился Власов.
— Должны быть округа равной численности, а на деле округа сельских районов раза в четыре меньше городских, — пояснил я. — То есть у сельчан и горожан неравные права. Разве это допускает закон? — возможно, несколько пафосно закончил я.
Власов задумался, став серьёзным.
— Тогда, Толя, надо во всех регионах промониторить численность округов на предмет равенства. И не только в Латвии. И вынести этот вопрос на Политбюро… Здесь необходимы серьёзные изменения в законодательстве, иначе пропнуть за месяц такую махину изменений будет невозможно. Я понял — вопрос важный, да и мне пора уже не только карточку поднимать на голосовании, но и свои инициативы выдвигать. Надо только подумать, как подать эту идею, чтобы Горбачёв поддержал.
— Как? Да как критику! Сейчас кто критикует, к тому и прислушиваются, — посоветовал я, отметив, что мои инициативы у Власова стали уже «своими инициативами».
— Ты в воскресенье ничего не планируй, после финала твоего поедем на дачу ко мне. Опять есть люди, с которыми тебя надо познакомить, — произнёс на прощание Власов.
— В финал выйти ещё надо, у меня первый бой предстоит с чемпионом Москвы! — серьёзно ответил я и, набравшись наглости, попросил: — А помните норвежскую велосипедистку? Ну, подвозили вы нас ещё? Если я с ней приеду?
— Ха-ха! Велосипедистка! Ой, Толя, как хорошо молодым быть! Ты этого, жаль, не понимаешь пока, вот будет тебе годков, как мне, тогда… Конечно, бери норвежскую принцессу, только без охраны, мало ли кто там в охране у неё, агенты ФБР, например, а у меня дача — режимный объект фактически, допуск не у всех есть.
Да понимаю я! Если не стариком, то уже солидным дядей был, а нынче у меня вторая молодость, и отношусь я к ней гораздо бережнее, чем к первой. Когда в первый раз молодой был, казалось, что всё впереди, всё можно изменить, мол, тренируюсь пока для настоящей жизни, которая вот-вот настанет. Нет, не настанет. Сегодняшняя жизнь — она и есть настоящая. И уж в этот раз я возьму от неё по максимуму!
— А можно я от вас Марте позвоню? — внезапно пришла мне в голову идея.
— Отчего нет? Давай номер, — щедро соглашается Александр Владимирович и после моего недолгого разговора резюмирует:
— Неплохо ты шпаришь на инглише.
— Спасибо. Способности к языкам просто есть, на немецком говорю и казахский мало-мальски знаю, — оправдываюсь я.
Секретарша Света провожает меня внимательным взглядом — что я за фрукт, она пока не поняла, но уверен, девушка будет рыться в моей скудной биографии. В гостинице отпускаю водителя пораньше — у меня сегодня здесь встреча намечена с представителем Интерфронта некой Машей Петровой из Риги. В ресторане, конечно, и не потому что насухую сидеть не хочу (я пить не собираюсь), просто принимать девушку, а это молодая особа двадцати пяти лет, у себя в номере неудобно. Вечером сидим на втором этаже ресторана за столиком на двоих. Негромкая музыка и мягкий полумрак создают атмосферу уюта и спокойствия. Передо мной — плотно сбитая девица, которую ко мне отправил Алкснис. Что интересно, говорит она с заметным акцентом, а фамилия и имя русские. Правда, фамилию могла сменить, выйдя замуж, но кольца на пальце не вижу, хотя могла и развестись… Бросив размышлять над этими мелочами, радушно предлагаю: