В.А. Жуковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
много добродетели, и что он счастливым бы себя почел, если бы мог убедить
себя, что в состоянии выполнить его требования..." {Записки князя С. П.
Трубецкого. СПб., 1906. С. 82.}.
В 1823 г. Жуковский освобождает своих крепостных, в 1826--1827-м
принимает самое активное участие в судьбе идеолога декабризма Н. И. Тургенева,
составляет "Записку о Н. И. Тургеневе" для царя. Во время путешествия с
наследником по России в 1837 г. он пишет императору письмо о необходимости
амнистии
помощью стремится облегчить участь ссыльных. Жуковский помогает Герцену
(чего Николай I не мог простить поэту), Кольцову, Баратынскому, Милькееву,
Диеву, позднее способствует освобождению из крепостной неволи великого
украинского поэта Т. Г. Шевченко и родственников А. В. Никитенко. Находясь за
границей, он делает все возможное для духовной реабилитации декабристов В. К.
Кюхельбекера и А. Ф. Бригена, помогая им напечатать свои произведения.
Этим список его благодеяний далеко не исчерпывается. Как справедливо
заметил ему Вяземский: "У тебя тройным булатом грудь вооружена, когда нужно
идти грудью на приступ для доброго дела" {Рус. архив. 1900. No 3. С. 3852.}.
Вероятно, для полного представления о гражданской позиции Жуковского
есть смысл "выслушать и другую сторону". И, несмотря на принципиально иное
отношение к этой позиции представителей другой стороны, объективное
содержание свидетельства о ней Николая I не расходится со свидетельствами
декабристов: "Тебя называют главою партии, защитником всех тех, кто только
худ с правительством" {Рус. старина. 1902. No 4. С. 80.}.
Современники, конечно, не знали о тех "головомойках", которые
устраивал Жуковскому Николай I после очередного ходатайства, но в своих
воспоминаниях они почувствовали и передали этот бесконечный "подвиг
честного человека". Так, Н. И. Тургенев, человек, не разделявший политических
убеждений Жуковского, уже в конце 1840-х годов писал ему: "Я всегда почитал
вас как нравственно чистейшего человека. <...> Высокая чистота вашего
характера должна была найти равновесие в непреклонности, твёрдости вашего
убеждения, для меня выгодного и с истиною согласного, одна соответствовала
другой" {Ланский Л. Из эпистолярного наследия декабристов: Письма Н. И.
Тургенева к В. А. Жуковскому // Вопр. лит. 1975. No 11. С. 221.}. И, по существу,
об этом же говорят в своих записках, письмах многие современники Жуковского.
Бытовавшее долгое время представление о Жуковском-реакционере,
монархисте сегодня отвергнуто многочисленными фактами, документальными
источниками. Но воспоминания современников, пожалуй,
сильное свидетельство в пользу общественной прогрессивности поэта. Он
разделял идеи просвещенной монархии, был истовым христианином,
воспитателем наследника, но это не мешало, а помогало ему бороться за
достоинство каждой личности. Когда А. И. Тургенев прочитал письмо
Жуковского к Бенкендорфу о причинах гибели Пушкина, он заметил в своем
дневнике: "Критическое расследование действия жандармства. И он закатал
Бенкендорфу..." То же самое можно сказать о письмах Николаю I и Бенкендорфу
по поводу запрещения журнала "Европеец", "Записке о Н. И. Тургеневе" и письме
об амнистии декабристов.
В воспоминаниях современников нет далеко идущих выводов, но
материал для размышлений об общественной позиции Жуковского они,
безусловно, дают. Сама идея действенного гуманизма, которую не просто
проповедовал Жуковский, а которой он истово служил, определила его место в
истории русской общественной мысли.
Итак, совпал ли портрет, рожденный коллективным творчеством
современников Жуковского, с его подлинным обликом? Вероятно, все-таки нет.
Да это и невозможно. Но современники сделали свое дело: в своих
воспоминаниях они запечатлели то, что уже впоследствии восстановить
невозможно, -- непосредственную реакцию на события, взгляд очевидца. Они
знали Жуковского, говорили с ним, видели его в поступках, ощущали его
влияние. И как смогли -- описали это.
И если Пушкин пророчески предсказал, что "его стихов пленительная
сладость пройдет веков завистливую даль", то хочется надеяться, что и
воспоминания современников о Жуковском донесли до нас сквозь время живой
облик великого русского поэта, очень доброго человека, "рыцаря на поле
словесности и нравственности".
В.А. ЖУКОВСКИЙ В ВОСПОМИНАНИЯХ СОВРЕМЕННИКОВ
К. К. Зейдлиц
Из книги
"Жизнь и поэзия В. А. Жуковского.
По неизданным источникам
и личным воспоминаниям"
<...> Биограф Василия Андреевича Жуковского не может начать ни
исчислением его знаменитых предков, ни объяснением его герба: лишь
впоследствии времени и сам он узнал, кто был его отец, а на перстне у него
обыкновенно вырезывались или лучезарный фонарь, или пчелиный улей, или,
наконец, турецкая надпись как символ его личности. <...>
Село Мишенское, одно из многих поместий, принадлежавших Афанасию
Ивановичу Бунину, находится в Тульской губернии, в 3-х верстах от уездного