В.А. Жуковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
Этому возврату к музам мы обязаны целым рядом стихотворений, в
которых Жуковский является решительным приверженцем немецкой
романтической школы, отцом которой на Руси он иногда и называл себя. Однако
же мечтательность, чувствительность, меланхолия, встречаемые в его стихах, не
были в нем следствием подражания, но составляют выражение собственного его
настроения и следствие обстоятельств. Этот характер лиризма образовался у
Жуковского уже с юношества. Умственная
идеальное благородство в сочинениях Шиллера привлекали Жуковского, и он
искренне полюбил этого поэта. В стихотворениях Гете он восхищался умением
автора в жизни и предметах материальных найти поэтические жемчужины и
вставить их в великолепную оправу. С Шиллером он, наверное, подружился бы на
всю жизнь, если б имел возможность с ним познакомиться. В Гете он не мог
надивиться его строгой красоте, подобно тому как удивляешься красоте
мраморной античной статуи. <...>
Между тем Екатерина Афанасьевна Протасова задумала строить в своей
деревне, Муратове, жилой дом.
Жуковский сделал план этому строению и взял на себя заведование
работами. Для этого он купил маленькую, смежную с Муратовом, деревню за
доставшиеся ему от Буниных 10 000 р. и переселился теперь в свой собственный
Тускулум10, где часто навещали его подруги детства, девицы Юшковы и
Протасовы. Завелись у него и новые знакомства с соседями Орловской губернии;
таким образом, около Жуковского вскоре составилось общество11, отличавшееся
образованностью и веселым характером. Верстах в 40 от Муратова жила в
деревне Черни фамилия Плещеевых. Владелец Черни, А. А. Плещеев, был
настоящий образец русского помещика начала XIX столетия. Страстный
любитель музыки, игравший на виолончели, он перелагал на ноты романсы,
которые отлично пела сама Анна Ивановна Плещеева. На домашнем его театре
представлялись комедии и оперы, им самим сочиненные и положенные на
музыку. <...>
Конечно, и Василий Андреевич участвовал в этих художественных
увеселениях; словом, здесь, в глуши России, в Орловской губернии,
осуществилось то, что Гете в то самое время представлял в известном своем
романе "Wilhelm Meister" {"Вильгельм Мейстер" (нем.).} и что он видел при
изящном и просвещенном дворе в Веймаре.
У Жуковского, мать которого умерла в одно почти время с Марьей
Григорьевной Буниной12, грустное настроение сменилось веселою бодростью и
любовью к жизни. Ученицы его, Марья и Александра Андреевны Протасовы,
достигли 17- и 15-летнего возраста. Они выросли под строгим надзором вместе с
ними образовавшей себя матери "на лоне дремлющей природы" и могли, при
необыкновенной
свободно развивать свои дарования. Кто станет удивляться, что у Жуковского то
самое расположение, зарю которого мы уже заметили как предвестницу
восходящего солнца любви, потребовало непременно какого-нибудь обнаружения
или проявления? Тогда только возникла у него мысль о женитьбе на Марье
Андреевне Протасовой. Но долго он хранил в глубине души это желание, ни с кем
не говорил об этом ни слова и чувства свои передавал только в стихах и
посланиях к друзьям:
Есть одна во всей вселенной --
К ней душа и мысль об ней;
К ней стремлю, забывшись, руки --
Милый призрак прочь летит.
Кто ж мои услышит муки,
Жажду сердца утолит!
Не много людей осталось в живых из тех, кто знал лично предмет этой
жалобы; но пусть незнавшие угадывают из следующих стихов, что это было за
создание, которое заполнило душу Жуковского святынею смиренной любви. Он
пишет Батюшкову:
И что, мой друг, сравнится
С невинною красой?
При ней цветем душой! <...>
В этих словах, в которых не знающие обстоятельств видели одну
неопределенную мечту, одну сентиментальную романтику, таится прекрасная
действительность, истинный образ того лица, которому поэт в то время посвятил
следующую песню, найденную в портфеле Марьи Андреевны13 после ее смерти:
К НЕЙ
Имя где для тебя?
Не сильно смертных искусство
Выразить прелесть твою!
Лиры нет для тебя!
Что песни? Отзыв неверный
Поздней молвы об тебе!
Если б сердце могло быть
Им слышно, каждое чувство
Было бы гимном тебе!
Прелесть жизни твоей,
Сей образ чистый, священный,
В сердце, как тайну, ношу.
Я могу лишь любить,
Сказать же, как ты любима,
Может лишь вечность одна!
Настал роковой 1812 год. Везде в России чувствовали приближение
предстоявшей политической бури. Общие несчастия скорее сближают людей и
теснее соединяют друзей между собою. Так и Жуковский решился наконец
открыть свою любовь и свои намерения жениться на Марье Андреевне: он
решился переговорить с матерью и просить руки Маши, решился выполнить, что
считал необходимым для счастия человека и писателя, -- связать себя тесными