Вагнер

Сидоров Алексей Иванович

Вагнер. Литография В. Иаб. Берлин — 1850 г.

Казима Вагнер. Рожд. Лист. 1837–1930 г.г.

Начиная с этих лет Вагнер живет как бы в постоянном освещении театральных огней. Ему стали необходимы слава, шум, успех, роскошь. Если у него есть деньги — он тратит их на обстановку, костюмы, мебель. Что-то болезненное есть в этом странном желании доказать окружающим, что он — тоже на вершине, что он тоже — победитель. Скоро наступит время, когда про него скажут — «комедиант». Рвутся некоторые прежние связи. С Листом сношения и переписка почти прекратились. Происходит разрыв с Берлиозом, несмотря на «открытое письмо» Вагнера Берлиозу, напечатанное 26 февраля 1860 г. в ответ на выступление Берлиоза против «музыки будущего». Но зато Вагнер

в новом Париже умеет заключать и дружеские связи. Парижское молодое искусство, группы мелкобуржуазной радикальной интеллигенции, писатель Шапфлери, гениальный поэт Бодлэр, — как и Вагнер участник движения 1848 г, — умный музейный хранитель Вилло, образуют группу верных друзей Вагнера во Франции. Знаменитый в будущем музыкант Сен-Санс и художник-иллюстратор Гюстав Дорэ принадлежат также к атому кругу, как и Мальвида фон Мейзенбуг, приятельница Герцена. Вагнер как человек неровный, порой смешной, абсолютно необычный, обладает даром одинаково привлекать и отталкивать.

С его наружностью мы знакомы по фотографиям этого года: значительное, немолодое уже лицо, огромный лоб, во взгляде есть что-то от затравленного зверя и грозного судьи в одно и то же время.

Может быть таким и был Вагнер в эти парижские дни, для него тяжелые, хотя и по-иному, чем те, которые пришлось ему испытать двадцать лет назад. Вагнер сейчас — уже знаменитость, карикатуристы не пропускают случая поиздеваться над ним; но он вождь целого направления в музыке. Правда, и Париж в 1860 г. не тот, что двадцать лет назад. Франция переживает, как и Германия, подъем индустрии и капитализма. Париж лихорадочно застраивается, ажиотаж и спекуляция охватывают такие широкие круги, которых они не касались в начале сороковых годов. Классовая борьба сплачивает мощные кадры близких героев коммуны. В области духовной культуры напряженность классовых противоречий выявляется последовательнее и ярче, чем когда-либо. Выступает со своим манифестом последовательный реализм Курбе, объясняемый и восхваляемый Прудоном. Умер Бальзак, умер Гейне; но скоро появятся «Отверженные» находящегося в изгнании Гюго.

В области музыки — сравнительный застой. Большая опера ждет «Африканки» Мейербера. Непризнанным остается Берлиоз. Вагнер вращается в кругу передовой буржуазной интеллигенции. Вагнер в Париже 1840 г. — один, только со своими снами о будущем; Вагнер в 1860 г. оказывается внезапно окруженным покровителями в самых высоких сферах Он обращается с просьбой к самому императору Наполеону III предоставить ему для концерта силы Большой оперы. Вагнер видит всюду враждебные ему интриги и уверен, что злая рука отсутствующего Мейербера продолжает строить ему козни. Но вот он внезапно узнает, что император дал распоряжение поставить в Большой опере его «Тангейзера». Оказывается о Вагнере дали блестящий отзыв дамы австрийского к германского дипломатического корпуса. Княгиня Меттерних, жена австрийского посла, сына знаменитого канцлера, была восторженной поклонницей Вагнера.

Бывший революционер, все еще политический эмигрант, Вагнер становится фаворитом крупной феодальной знати, ему покровительствуют самые реакционные силы Европы. Характерно, что оперой, о которой только и хотели слышать театры и покровители Вагнера, был «Тангейзер», — произведение католическое, с моральной «тенденцией». Прав ли Вагнер, сообщая в своей автобиографии, что он все время ощущал в себе внутреннее противодействие этому плану? Постановка его оперы на сцене самого знаменитого театра Европы была пределом мечтаний его молодости. Вместе с тем может быть он действительно чувствовал те решающие различия, которые были образованы между ним и Парижем — его убеждениями, его стилем, всеми основами его творчества.

«Тангейзер» был обречен в Париже на трагическую неудачу. Тщательность проработки, обеспеченность оперы прекрасным персоналом, техника и блеск постановки не спасли «Тангейзера» от скандала. Представители французской «золотой молодежи», аристократы, объединявшиеся в «Жокей-клубе», освистали оперу Вагнера. День 13 марта 1861 г. премьеры в Большой опере — был для него одним из самых черных дней жизни.

Трагедию парижского «Тангейзера» вряд ли можно объяснить только партийными интригами, отсутствием у Вагнера «клаки» и заранее купленной прессы и неприятием со стороны Парижа новой музыки, потому что, в музыкальном отношении «Тангейзер» не отличается особой революционностью. В этой опере сколько угодно мелодий и самых сладостных мест. Публика «Тангейзера» смеялась, когда исполнитель партии Вольфрама брал арфу, но аплодировала, когда он пел свой романс «вечерней звезде». Скорее здесь сыграл свою роль чисто политический момент. Вагнера поддерживал двор и немецкие посольства. Оппозиционные им круги имелись в изобилии; но, однако, нет сомнений, что главными врагами Вагнера были партия реакции и крупного капитала: — «золотая молодежь», аристократы и орлеанисты, сторонники «старой Франции», для которой немецкое искусство было неприемлемо, как таковое; и представители французского капитализма, всемерно культивирующие все национально французское. С одной стороны, неприемлем был в Вагнере его немецкий романтизм и налет религиозного идеализма, с другой, конечно, и его резкое «нет» по отношению к искусству как к развлечению.

Вагнера серьезно предупреждали о необходимости балета в его опере. Вагнер перерабатывает начало «Тангейзера», пишет и ставит новую «вакханалию». Но он категорически отверг балет во втором действии, и даже дивертисмент между первым и вторым актами. Тщетно указывали ему, что завсегдатаи Большой оперы привыкли приходить в театр после обеда, в 10 часов, чтобы поспеть именно к балету и аплодировать своим содержанкам.

Свои «пределы компромисса» Вагнер определил в открытом письме па имя Фредерика Вилло, помещенном

в качестве предисловия к французскому переводу своих драм. Он здесь повторяет многое, что уже было им сказано в ею теоретических работах, но смягчая, затушевывая, отступая. От идеи единого синтетического произведения искусства он как будто совсем отказался. Вагнер как и раньше считает оперу принципиально ложным видом искусства, но делает целый ряд оговорок по отношению к господствующему театрально-зрелищному стилю — Вагнер был убежден, что его поймут. Даже скандал с «Тангейзером» не переубедил его. — В лейпцигскую «Всеобщую газету» он посылает отчет о судьбе своей оперы. В нем он говорит дружественно о парижанах, об их восприимчивости и чувстве справедливости. «Убийство» Тангейзера в Париже было, конечно, позорным пятном на французской буржуазной культуре. В качестве такого пятна оно было воспринято всей передовой общественностью самой Франции.

Вагнеру пришлось ст Парижа отказаться. За все время его пребывания в столице Франции он не имел под собою прочной материальной базы. Его поддерживали случайные взносы его друзей и почитателей. Вагнер категорически отверг сбор в его пользу после неудачи «Тангейзера», который хотели объявить в немецкой колонии; но принял возмещение убытков от посольства.

Взносы его богатой почитательницы госпожи Калерги, дипломатического тайного агента русского правительства, поддержка банкира Эрлангера и надежда на Германию помогли ему пережить трудные парижские времена. Ничего не дала ему гастрольная поездка в Бельгию. Авторские права на издание его ранних опер запутались в передрягах между дрезденскими и парижскими издателями. Летом 1860 г. он получил амнистию — право посещать Германию — кроме Саксонии — «в интересах своего искусства», как это говорилось в официальном извещении. Летом 1861 г. Вагнер побывал в Карлсруэ у герцога баденского для переговоров о постановке «Тристана». Ему было указано на возможность постановки при наличии подходящих певцов. Их пригласить поручали Вагнеру из Вены. Постановка «Тристана», конечно, должна была загладить провал «Тангейзера» в Париже. В Вене Вагнер впервые слышит «Лоэнгрина», узнавшая о его пребывании в театре публика встречает его овациями. Но дирекция венского театра не нашла возможным отпустить певцов из Вены в Баден; Вагнеру было предложено поставить «Тристана» в Вене. Вагнер вновь вернулся в Париж. Сдал на хранение обстановку. В здании прусского посольства Вагнер провел три недели, отблагодарив своих покровителей двумя «альбомными листами» салонной музыки.

Затем Вена. По дороге Вагнер останавливается в Веймаре у Листа. И здесь, и в Париже, и в Вене у Вагнера есть уже ряд преданных ему молодых музыкальных друзей, образующих его «партию», всецело принимающих его художественную платформу, ведущих ревностную пропаганду его искусства. Бюлов, прежде всего, потом Таузит, рано умерший талантливый пианист, переложивший для исполнения на рояли оперы Вагнера. Петер Корнелиус, замечательный композитор, может быть, единственный, которому не хотелось быть рядом с Вагнером «нулем за единицей». Следует помнить, что Вагнер был тогда «крайней левой» музыкального искусства. Его сторонники, кадры которых пополнялись всеми теми, которым было тесно и душно в теплицах официального искусства консерваторий и академий, принадлежали в большинстве своем к буржуазным оппозиционным кругам, к богеме, к наиболее передовому искусству Германии. Они приветствовали в Вагнере то, что он разрушил привычные схемы театральной оперной музыки, обеспечил ей все богатство возможностей личных переживаний. «Раскрепощение гармонии» Вагнером славилось как его главный подвиг; и следует заметить, что этот «первый призыв» сторонников совсем непохож на тех будущих «вагнерианцев», которые многое сделают для затемнения и искажения подлинного лица их учителя.

В Рейхенгалле, по дороге из Веймара в Вену, Вагнер, сопровождаемый дочерью и зятем Листа, супругами Оливье, встретил вторую дочь своего друга, Козиму Бюлов… «Я поймал устремленный на меня вопросительно-робкий взгляд Козимы».

Тема «Вагнер и женщины» открывала свою новую главу.

В Вене об осуществлении «Тристана» никто еще не думал. Тенор Андер, который должен быть петь «Тристана», оказался больным. Вагнер серьезно предполагал остаться в Вене надолго, возобновлял старые знакомства, в том числе с Лаубе, завязал даже легкий «полуроман» с племянницей одного из его новых друзей, молоденькой Серафимой Мауро, «куколкой». как именуется она в его переписке. Осенью он посещает Венецию; там он встречает Везендонков. Всего три года назад Вагнер на лагунах Лидо встречал восходящую огромную луну, полный мечтаний о Матильде Везендонк… А сейчас, в Венеции же, рядом с нею и ее мужем Вагнер чувствует, как много изменилось.

«Вознесение» Тициана произвело на меня настолько сильное впечатление, что я вдруг почувствовал поток прежних внутренних сил. Я решил написать «Мейстерзингеров».

Он возвращается в Вену, начинает серьезные занятия музыкальным творчеством. Предлагает продать свое только что задуманное произведение, «Нюренбергских мейстерзингеров» Шотту со всеми правами. Австрийский посол в Париже, Меттерних, в минуту великодушия обещал Вагнеру гостеприимство в своем парижском дворце. Может быть там найдет Вагнер приют для написания «Мейстерзингеров»? В середине декабря 1861 г. Вагнер снова приезжает в Париж. Ему приходится жить в дешевой гостинице, потому что его знатные покровители передумали предоставить ему приют… В течение января 1862 г. Вагнер пишет текст «Мейстерзингеров», сейчас же переплетая его с музыкой. В феврале 1862 г. Вагнер снова в Германии, в Майнце, у Шотта, читает ему «Мейстерзингеров». Чтение текстов его драм сделалось для Вагнера в это время обычным. Он повторяет его в Карлсруэ у баденского герцога. Основная мечта Вагнера в это время — найти себе мецената, издателя. кого угодно, который бы только позволил ему спокойно довести до конца новое его произведение.