Вахтанговец. Николай Гриценко
Шрифт:
что именно над театром Вахтангова пролетает булгаковская Маргарита,
на пути своем из реалий в миф, из жизни обычной в бытие колдовское,
122
ВАХТАНГОВЕЦ
Николай Гриценко
из реалистического образа арбатской жительницы Маргариты Николаев
ны в образ ведьмы Маргариты, рядом с которой навсегда встанет отныне
имя Мастера. Колдовские были в этом театре и есть мастера, превратив
шие и самый простой свой арбатский адрес
ним из таких «арбатских» вахтанговских, прибавим к этому еще и опреде
ление «булгаковских» мастеров. Был в этом театре Николай Олимпиевич
Гриценко. Посмотрим на его сценическую жизнь с другой, непривычной
вроде бы стороны. Начнем не с буффонного портрета купца Молокова,
не со знаменитых турандотовских масок, не с «агрессивного идиотизма»
Мамаева из спектакля «На всякого мудреца довольно простоты», не с ху
денького, лохматого авантюриста Ленского из михалковской комедии
«Раки», не с песенно-сказочного комбайнера Казанца из софроновской
«Стряпухи замужем», не с пылкой агитации за большевизм в бабелевской
«Конармии», не с обжигающего романтизма «Олеко Дундича» в однои
менном вахтанговском спектакле.
Начнем не с тех ролей, которые обычно читались гриценковским ам
плуа - развеселого клоуна, мастера яркой сценической гиперболы, острей
шей внешней характерности, ощущения театральности как редкого слома
жизненности, приемов открытого цирка вместо царствования «Станис
лавского» психологизма, постоянного чувства чудаковатости в человеке,
понимания как главного, в спектакле не самого сценического действия,
но как раз внезапных остановок в этом действии - броским раскрытием
тайны, шумной клоунадой, все повергающей во мрак, в смех, еще задол
го до разумных-неразумных, но возможных житейских финалов. Да, все
это было в ролях Гриценко, все это и действительно, его самая разноо
бразная актерская палитра, его собственная творческая школа, его почти
болезненная наблюдательность, его, если так можно сказать, не фанта
стический даже, а «сумасшедший реализм», с отсветами мировой чапли-
ниады, с печальным юмором нашего лирико-фарсового Юрия Никулина.
Но почему-то в тени остаются так называемые серьезные роли Грицен
ко, интеллектуальные его создания на этой, одной из интеллигентнейших
сцен мира, создания, в чем-то определившие и лицо самого Вахтанговско
го театра середины XX века, века, надломленного почти математически
точно на две половины - тоталитаризма и попыток освобождения. Роль
князя Мышкина, сыгранная в 1958 году Гриценко - одна из самых траги
ческих ролей мировой классики.
Труднейшей это была роль и для Гриценко особенно. Здесь невозмож
на была та пестрая, та безжалостная внешняя характерность, которая
отличала все его преображения до узнаваемой неузнаваемости. И, кста
ти, заметим, что изобильная внешняя характерность, как правило,
123
ВАХТАНГОВЕЦ
Николай
124
ВАХТАНГОВЕЦ
Николай Гриценко
125
ВАХТАНГОВЕЦ
Николай Гриценко
сопровождает сценические создания отрицательные, образы же, сим
патичных авторам и театрам людей выступают обычно «в своем виде»,
душу вроде бы и не надо гримировать, она просвечивает в глазах. Неслу
чайно, быть может. Так часто описывает бездонные глаза своего Мыш
кина Достоевский.
Итак, внешняя характерность в этом образе не могла решительно по
мочь Гриценко, игравшему Мышкина. Но именно здесь актер понял,
126
ВАХТАНГОВЕЦ
Николай Гриценко
что речь идет в данном случае о характере внутреннем, внешне не
эффектном, не яростном, не рогожинском, характере Дон Кихота без
донкихотства, характер Христа, которого можно было узнать лишь по
тому, что к нему подошел Иуда, заранее договорившись со стражей.
Бесхарактерность стала особым характером Мышкина - Гриценко,
внешняя бесхарактерность уникального, всечеловеческого, всеобъемлю
щего внутреннего характера. Он покоряет своей слабостью, он возвы
шается своим смирением, он торжествует в своей негордыне, он уходит
в бессмертие своей хрупкой земной оболочкой.
Артист нашел в этом образе свое особое решение - так много зла
на земле, так тяжки прожитые Россией годы, так непрочен по-сталински
вводимый антисталинизм, что миссия Мышкина не может быть вы
полнена активно, не может быть реально побеждающей, это было бы
неправдиво, это было бы не по-вахтанговски, когда театральное вре
мя подчас опережает время истинное, уже познавая видимые на сцене,
но не видимые в жизни контуры грядущих перемен. Однажды, на заре