Вакуумные цветы
Шрифт:
Теперь в боковой колонке появилось описание кометы. Маленькая незаселенная комета, несущая около семидесяти гигатонн бревен (первый урожай гибридов дуба, тика и красного дерева). Деревья выросли за один виток, двигаясь к Солнцу и обратно. Когда комета вернулась к краю облака Оорта, лесорубы архипелага вырубили их, оставив корни неповрежденными для повторного роста, и затем искусственно разогнали комету и отправили ее в обратный путь к Системе. В Кластере Эроса вовсю шла спекуляция пиломатериалами, но это была не местная сделка. Согласно контракту, подписанному за двадцать дней до того, груз направлялся в Кластер Цереры. Поскольку это соглашение не представляло финансового интереса для Эроса, транспортный компьютер раньше не привлекал внимания служащих к этой комете.
Максвелл слизывал капли меда, повисшие на шее и груди Ребел. Она хихикнула и оттолкнула его:
— Щекотно.
На экране возник быстрый повтор.
Комета устремилась к Юпитеру. Удачно нырнула в поле тяготения гигантской планеты, обернулась вокруг нее и вышла на новую орбиту. Комета сбросила скорость, в ходе движения перешла на меньший эллипс, который проведет ее совсем рядом с Солнцем, внутри орбиты Меркурия, а потом дальше — к Кластеру Цереры. В выборке информации на мгновение мелькнула Внутренняя Система с обозначенными желтыми пунктирными линиями старыми и новыми орбитами.
— А так? Тоже щекотно?
— Нет. Так хорошо.
На полпути между Юпитером и Эросом яркость кометы вдруг возросла вчетверо. Последовала вспышка света, хвост засверкал: развернулся световой парус. Слегка колеблясь под солнечным ветром, он изящно изменил направление кометы. Компьютер рассчитал ее новый возможный курс. Она целилась прямо в сердце Кластера Эроса.
Ребел снова переключила компьютер на действия служащих.
— Продолжайте, — сказала старшая инспекторша.
— Парус повернут против Солнца, так что силу торможения легко вычислить. Но замедление происходит слишком быстро. Даже груз в одну килотонну должен…
— Могут лесоводы сбросить на нас какую-нибудь бомбу? — пробормотала себе под нос инспекторша. — Нет, это глупо. Может быть… Подождите! Попробуйте определить скорость торможения малого паруса с полезной нагрузкой в треть тонны.
Опять заплясали пальцы.
— Черт! Все сходится.
— Значит, ясно. Человек в скафандре плюс масса каркаса, управляющего механизма и проводов. Кажется, здесь, — она постучала по экрану, — мы столкнулись с использованием малого светового паруса в качестве тормозного парашюта.
— Простите, в качестве чего?
— Тормозного парашюта. Ну, такой парашют… Гм, долго объяснять. Просто свяжитесь с Пограничной охраной и скажите, что мы обнаружили терпящего бедствие астронавта-стажера. Отфутбольте это дело им.
Действие переместилось на многоцелевой патрульный крейсер Пограничной охраны.
— Эй, — сказала Ребел. — Вряд ли ты найдешь мед там, где ищешь.
— Спорим?
Максвелл прижимался лицом к ее животу и целовал его. Теперь он неторопливо провел руками по ее бедрам и еще медленнее потянул с нее трусики.
— Перестань, пожалуйста, — ворковала Ребел.
Компьютер отключился. В тусклом свете, сочащемся из углов плохо пригнанных друг к другу жестяных стен, она увидела, что Максвелл уже без плавок и без накидки. И возбужден.
Даже очень.
Они два раза занимались любовью, а потом Ребел дала Максвеллу свой браслет и послала его за вторым завтраком. Он вернулся с кучей еды и без сдачи. Они поели и опять занялись любовью. Как-то так получилось. Наконец Ребел сказала:
— Все, хватит. Мне нужно дослушать до конца.
Она снова включила компьютер.
Патрульный крейсер уравнял свою скорость со световым парусом. Десяток сотрудников Пограничной охраны спустились на оснастку. Медленно, но верно они перерезали тросы, свернули парус и извлекли на поверхность неподвижную фигуру в скафандре.
Теперь на борту патрульного крейсера члены экипажа сгрудились вокруг. Скафандр был изношенный и потертый, несколько мелких порезов были заклеены застывшим липким раствором.
— Смотрите, — заговорил медицинский техник. Он показал на тонкие трещины, которые покрывали визор. — Этот несчастный хрен не смог рассчитать перегрузку при ускорении. Внутренние органы, должно быть, всмятку.
Он отключил охлаждение скафандра, кто-то сорвал шлем.
На палубу выплеснула противоперегрузочная жидкость, затем показалось лицо женщины. Худое и скуластое. С короткими, влажными, мышиного цвета волосами. Кожа вспухла и была неестественно белой, местами почти синей. Под ноздрями застыли два маленьких липких шарика. Техник снял их, и женщина вдруг тяжело вздохнула. Вздрогнула и раскрыла глаза. Это была Ребел Элизабет Мадларк собственной персоной в собственном теле.
Из угла рта показалась струйка крови. Женщина слабо улыбнулась.
— Привет, ребята, — сказала она. На лице появилось недоумение. — Что-то мне нехорошо.
И умерла.
Когда это случилось, Максвелл на экран не смотрел. Он рылся в сундучке в поисках украшений. Он брал то, что ему нравилось, и примерял, прихорашиваясь перед Ребел. Вот он повернулся, вокруг пояса висела нить жемчуга.
— Нравится? — Он покачивал бедрами, ожерелье двигалось в такт. — Чтобы носить жемчуг, надо иметь красивое тело.
Кадр медленно удалялся.
Служащие Пограничной охраны бегали и суетились, тщетно пытаясь вернуть тело к жизни.
— Шок после расконсервации, — пробормотала медицинский техник. — Церебральные нарушения, осложненные совокупным лучевым поражением. Сдавливание, смещение и приливные эффекты в печени, селезенке, сердце…
Медтехник продолжала бубнить, записывая диагноз на пленку. Другой человек поднес к голове мертвой женщины криоконсервационный прибор и мгновенно заморозил мозг. Позже, если следователям из Транспортной инспекции понадобятся показания, можно будет установить личность и считать поверхностные воспоминания, применив холодильно-индукционный метод.