Валентина. Мой брат Наполеон
Шрифт:
Утверждая, что вопрос не терпит отлагательства, Жозеф сумел добиться аудиенции у папы, отдыхавшего в отведенных ему покоях дворца. Сразу же после встречи Жозеф пришел ко мне. Сперва он не решался начать разговор в присутствии Мюрата. Его Святейшество был шокирован, расстроен и возмущен. И в гневе — справедливом гневе — он нелестно отозвался о Наполеоне, сознательно обманувшем его, назвал Жозефину наложницей, живущей с Наполеоном в смертельном грехе.
— Папа объявил о своем решении, — заключил Жозеф, — без промедления
— Ах, эта коварная Жозефина, — пробормотал Мюрат.
— Твой камердинер все еще сожительствует с горничной Жозефины? — резко повернулась я к нему.
— Да, и этот дурак даже толкует о женитьбе.
— Не имеет сейчас значения. Пусть он скажет девке спрятаться в комнате, когда Капрара будет у Жозефины. Мне нужен подробный отчет об их беседе.
— Ты, кажется, немного встревожена, — заметил Мюрат.
— Но ведь именно ты напомнил о вероломстве Жозефины. Поспеши, Мюрат, пожалуйста!
Мы ждали, как показалось, целую вечность. В действительности прошел всего час, когда Мюрат вернулся с весьма неприятными новостями. Кардинал Капрара стоял перед Жозефиной с мрачным и серьезным лицом, в глазах беспокойство.
Беседа, дошедшая до нас через третьи руки, протекала примерно так:
— Правда ли все то, что стало известно? — спросил Капрара. — Не сплетни ли это, распространяемые врагами Вашего Величества?
— Все правда, — ответила Жозефина, печально склонив голову. — Если бы никто не рассказал об этом Его Святейшеству, я была бы вынуждена признаться сама. Именно поэтому меня так страшила коронация. Разве могла я, скрывая свой грех, преклонить колени перед алтарем Богоматери и принять о Его Святейшества великое благословение — тройное помазание.
— Действительно не смогли бы, Ваше Величество.
Но Жозефина быстро перешла от самобичевания к защите.
— Но разве я или император виноваты? Мы поженились после падения Робеспьера, однако и тогда еще были запрещены даже подобные религиозные обряды.
— Вы, Ваше Величество, удивляете меня, — нахмурился Капрара. — Император восстановил религию во Франции. А после подписания конкордата ему следовало первым делом настоять на освящении вашего брака перед алтарем.
— Бедный Бонапарт, — вздохнула находчивая Жозефина, — причиной досадного упущения явилось присущее ему чувство гордости. Но, может быть, я не права. Временами — хотите верьте, хотите нет — он бывает очень робким.
Воцарилось молчание. Жозефина, безусловно, разрыдалась, как всегда, очень грациозно. Достав носовой платок, она изящно стала прикладывать его к глазам. Сильно растроганный Капрара пробормотал, что Ее Величество, должно быть, самое несчастное создание.
— Я действительно очень несчастна, — всхлипывала горестно Жозефина.
В этот момент
— Я только что от папы, — заявил он, даже не пытаясь скрыть свой гнев. — Если бы Жозеф не был моим братом, я с радостью свернул бы ему шею.
— К сожалению, он твой брат, — проговорила Жозефина тихо, с печальной улыбкой. — Ты знаешь, конечно, почему Жозеф так поступил. Он хочет помешать мне занять на коронации место, которое принадлежит мне по праву. Они все этого желают.
— Вне всякого сомнения! Но сейчас не это главная проблема. Папа уже собирается вернуться в Рим. И он не только сам отказывается совершить обряд помазания, но запретил и своим епископам делать это вместо него.
— Какой ужас, — простонала Жозефина и снова зарыдала.
— Коронация по существу — церковный обряд. Без папы или епископа она превратится в фарс, который заставит весь мир хохотать надо мной.
— Ваше Величество, какое ужасное положение!
Капрара откашлялся и заговорил о том, что намеревалась — в этом я уверена, — сказать сама Жозефина.
— Ваше Величество, — заявил он, — вне всякого сомнения, Его Святейшество останется во Франции на церемонию коронования, если Ваше Величество согласится на весьма простое и совершенно достойное решение неожиданно возникшей злополучной проблемы.
Наполеон уставился на этого напыщенного кардинала, с притворной любезностью пытающегося подсказать спасительный выход.
— Да, да; знаю. Запоздалое бракосочетание перед алтарем… Вы ведь с удовольствием, мадам, не так ли?! — прокричал Наполеон, обращаясь к Жозефина.
— Что такого страшного в церковном браке, даже запоздалом? — спросила Жозефина вся в слезах.
— Церковный обряд меня нисколько не пугает, — ответил Наполеон сердито. — Меня возмущает сама попытка шантажа.
— Жозеф вовсе не намеревался шантажировать тебя. Он только хотел унизить меня.
— Подозреваю, мадам, что вы полны решимости бороться.
— Тебе нужно несколько дней хорошенько подумать, — слабо улыбнулась Жозефина. — Возможно, найдется какой-нибудь компромисс.
— Никакой компромисс невозможен. Дата коронации уже официально объявлена, и ее нельзя изменить. Вспомни, в этот день отмечается важная годовщина.
— Тогда ты должен решать немедленно, — вздохнула Жозефина.
Могу себе представить, что пришлось в этот момент пережить Наполеону. Если он откажется от религиозного аспекта обряда коронации и ограничится гражданской церемонией, весь римско-католический мир заподозрит — и вполне справедливо, — что он попытался обвести папу Пия VII вокруг пальца. И еще хуже: весь мир будет хохотать над ним. И это при всем тщеславии и самолюбии моего могущественного брата. Жозефина наблюдала за ним и ждала, чем кончится запутанная ситуация.