Валерий Чкалов
Шрифт:
Валерий Павлович с большим удовлетворением отмечал, что советские самолетостроители и моторостроители внесли много нового в авиационную технику и значительно опередили иностранцев. После внимательного знакомства со всеми павильонами выставки он с чувством гордости говорил:
– Пусть уж иностранцы не сетуют на нас! Мы шагаем так быстро, что Европа начинает отставать. На выставке много объектов, которые мы давно проверили и отбросили как негодные. Но есть и дельные новинки.
Чкалов старался понять и усвоить все, что могло быть полезным для его дальнейшей работы. Сейчас, когда
В Москве он тотчас же взялся за дело. Самолет «NO-25» много раз испытывался; совершенствовалось оборудование, устранялись дефекты, устанавливались новые приборы.
Но разрешение на перелет удалось получить не сразу. На очереди была высокоширотная экспедиция. Летчики Главсевморпути должны были доставить на Северный полюс и там высадить на дрейфующий лед океана научную экспедицию.
Подготовка экспедиции велась с широким размахом. Прежде всего правительство позаботилось о создании солидной базы, расположенной возможно ближе к полюсу.
Ранней весной начальник Главсевморпути поручил автору этих строк слетать на Землю Франца-Иосифа и обследовать там ряд островов. Лучшее место для нашей авиационной базы я нашел на далеком острове Рудольфа.
В том же 1936 году ледокол «Русанов» повез на остров Рудольфа двадцать полярников, которым предстояло работать на этой вновь организованной советской зимовке. Трюмы «Русанова» были заполнены самыми разнообразными грузами. Там находились два дома, склад и сараи в разобранном виде, радиомаяк, два трактора, два вездехода, большой запас горючего, продовольствие и даже 60 ездовых собак. Были там и ящики с необычным адресом: «Полюс».
В то время как создавалась база на острове Рудольфа, московские заводы готовили четырехмоторные воздушные корабли. Летчики должны были доставить на полюс научных работников и грузы для научно-исследовательской станции.
В маленькой комнатке в Рыбном переулке Москвы помещался штаб экспедиции. Сюда приносили образцы тары, керосиновых печек, ножей, посуды, обуви, белья, меховой одежды, табака и пищевых концентратов. Конструкторы, инженеры, рабочие любовно, старательно выполняли все заказы экспедиции.
Когда Чкалов впервые узнал об экспедиции на Северный полюс, он даже растерялся. Ему пришло в голову, что теперь у него и его друзей, Байдукова и Белякова, осталось мало шансов осуществить перелет через Северный полюс. Даже после того, как Валерий Павлович разобрался во всем, он еще долго не мог успокоиться.
Только продолжая испытывать истребители и оставаясь в воздухе один на один со стремительной, верткой машиной, Валерий Павлович забывал все и целиком отдавался любимому делу.
Уходя с завода, он думал о красавце «NO-25», о будущей воздушной трассе, которую уже прочертил на картах и на глобусе Александр Васильевич Беляков.
Товарищи
Однажды писатель Ф. И. Панферов, когда зашел разговор о будущем полете, в шутку сказал, что героям не следует рисковать жизнью; они, мол, свое уже сделали. Но Чкалов вспылил:
– Что ж, герои, по-вашему, это бычки, которых на веревке в стойле держать надо?!
В течение всей зимы в кабинете Чкалова обсуждался предстоящий беспосадочный полет из Москвы через полюс в США. Снова друзья засиживались до поздней ночи, и, так же как в прошлом году, благоразумный штурман Беляков напоминал, что утром каждого из них ждет работа.
Летчики и штурманы, участники экспедиции на Северный полюс, тоже часто собирались вместе, обычно у меня на квартире.
Однажды после тренировки на тяжелых воздушных кораблях все поехали ко мне прямо с аэродрома. Жена угостила озябших и проголодавшихся гостей ужином. Настроение у всех было приподнятое, – день старта был не за горами. Бывалые полярники подшучивали над флагштурманом экспедиции Спириным, впервые летевшим в Арктику, выдумывали разные «арктические ужасы». Все, включая Спирина, смеялись так громко, что жена временами беспокойно поглядывала на дверь соседней комнаты, где спали дети.
В разгар веселого шума раздался звонок. Никто не обратил на него внимания. Появление в столовой Чкалова было совсем неожиданным. Мы ему обрадовались, усадили его за стол. Чкалова все любили.
– Как живешь, Валерий? Что задумал? – спросил Молоков.
– Что задумал, – ответил Валерий Павлович, – об этом я вам сейчас скажу. Для этого я сюда и пришел… Хочу с вами на полюс лететь! – возбужденно продолжал он. – Саша Беляков – штурман замечательный, приведет нас всех на полюс. А там мы вам крылышками помашем – и обратно в Москву. Хорошо?
– Потренироваться хочешь, Валерий Павлович? – спросил Бабушкин. – Тренировка сложная получится, много времени у вашего экипажа отнимет. Смысла нет.
Чкалов сразу потух, резкие складки залегли у него около крепко сжатых губ. Я душой понимал Чкалова: не терпелось ему. А тут еще такая экспедиция! Нелегко в стороне оставаться… Но Бабушкин был прав.
Я постарался превратить все в шутку, перевести разговор на другую тему, но мне это плохо удавалось. Чкалов встал и молча подряд пожал всем сидевшим за столом руки. Мы пытались уговорить его остаться, но он так же молча покачал головой и, сделав общий поклон, ушел.
После его ухода разговор не клеился, гости скоро разошлись.
Прошло дней пять. Мы продолжали готовиться к полету. Попрежнему у меня на квартире собирался народ – участники экспедиции или корреспонденты газет, жаждавшие лететь на полюс. Случалось, что посетители приходили раньше хозяина и терпеливо ждали. Так случилось и в этот раз. Я смог вернуться домой лишь около 9 часов вечера, но в кабинете уже было сильно накурено. Синеватый дымок окутывал лица собеседников. Не успел я поздороваться, как раздался телефонный звонок. Знакомый низкий голос говорил в трубку: