Валет Бубен
Шрифт:
И тут же замер от приятной неожиданности.
На огромной кровати, среди разбросанных подушек, подушечек и взбитых одеял, живописно разлеглись Варя и Лида. Никаких халатов и прочей одежды, скрывающей от моего взора их богатые прелести, на них не было, и я подумал, что можно не очень спешить задавать храпака.
Я забыл, которая из них была Варей, а которая Лидой, но это было и неважно. Одна из них, поманила меня пухлым пальчиком и сказала:
– Ну, Костик, иди сюда. Теперь мы тебя усыпим.
Процедура усыпления была долгой и разнообразной, и ее пришлось повторять четыре раза. Зато уснул я неожиданно и крепко, как будто кто-то повернул в моей голове выключатель.
Повспоминав еще немного, как меня усыпляли, я встал с измятой
На влажной траве лежал тонкий слой тумана, вдоль затейливо вьющихся тропинок стояли неподвижные деревья, и их листва блестела после ночного дождя. А подальше, недалеко от баньки, Костя занимался айкидо. Я внимательно следил за его то медленными и плавными, то быстрыми и резкими движениями, и мне стало завидно. Сам я уже черт знает сколько времени не утруждал себя подобными занятиями. Правда, жизнь то и дело подкидывала мне такие упражнения, по сравнению с которыми эти продуманные и выученные связки блоков, ударов и перемещений были просто детским лепетом. Все же я, нахмурив брови, решил, что как только разберусь со всем этим дерьмом, так сразу и займусь бегом, единоборствами и прочими полеными для тела и духа вещами. И тут же пришла подлая мысль, что хрена ты, Знахарь, когда-нибудь разберешься с этим, но я, мотнув головой, отогнал ее и пошел в душ. По дороге я взглянул на висевшие на стене часы. Была половина седьмого.
Завтракали мы в том же составе, то есть – Дядя Паша, я, спортивный Витя Соленый и пижон Саша Астрахан. Но никакой выпивки на столе уже, понятное дело, не было. Закончив завтрак, мы проследовали за Дядей Пашей в просторный кабинет, сели вокруг большого восьмиугольного стола, обтянутого зеленым сукном, и Дядя Паша открыл совещание.
– Костя, – обратился он ко мне, – здесь ты можешь спокойно говорить о том, о чем разговаривал тогда в Питере с Пауком. То есть – о проблемах со Стилетом. Мы в курсе этой темы.
Соленый и Астрахан кивнули, подтверждая сказанное.
– Так что давай, говори, что у тебя за дело, а мы послушаем и подумаем, чем тебе можно помочь.
Я откашлялся и начал:
– Дела у меня к тебе два. Во-первых, – Стилет. Возможно, он когда-то и был нормальным человеком. Возможно, раньше он уважал братву, думал об общем деле, занимался важными вопросами и прочее. Я этого не знаю, потому что конкретными делами занимаюсь с ним не так давно. Может быть, так оно все раньше и было. Но теперь, когда я вижусь с ним чуть ли не каждый день, я убедился в том, что основным его качеством является жадность. Его душит жаба. Он хочет влезть в каждое дело, о котором узнает. Он хочеть урвать каждую сраную копейку, которую видит в чужих руках. Как ты знаешь, это именно он помог мне с коронацией, и теперь он хочет, чтобы я с ним расплатился за это. Он не может думать ни о чем другом, кроме как о деньгах. Он хочет только хапать, хапать и хапать. Он стал барыгой. И я уже не говорю о четырех убитых по его заказу авторитетах. Он убрал их потому, что они были готовы поддержать меня на коронации. Это выглядит странным, потому что после этого он вдруг резко изменил свое мнение и стал активно меня поддерживать. Но для меня в этом странного ничего нет. Чуть позже я объясню тебе, в чем дело, и ты сам все поймешь. Конечно, Стилет оборзел и творит по отношению к братве черт знает что, но я сейчас говорю совсем не об этом. Такие ответственные вопросы решаются обществом, и я не беру на себя смелость приговаривать его. Я прилетел к тебе, Дядя Паша, чтобы просить тебя о помощи мне лично. Одному мне никак не справиться с этим моим вопросом.
Я налил себе минералки, отпил глоток и продолжил:
– Посодействуй мне в том, чтобы отодвинуть от меня Стилета. Я, конечно, могу решить эту проблему сам, причем очень просто, используя известный сталинский метод «нет человека – нет проблемы». Но я не хочу единолично, по собственному усмотрению, принимать такие ответственные решения. Кроме того, если это когда-нибудь всплывет, то сам понимаешь, как я буду выглядеть в глазах людей.
Я замолчал и приготовился говорить дальше. Теперь я должен был рассказать Дяде Паше и его людям про камни, и у меня была готова обдуманная и более-менее правдоподобная басня. Если они в нее поверят – все тип-топ. Если нет – тогда неизвестно, чем все может кончиться.
Ну, Знахарь, с Богом!
– Это, значит, я рассказал тебе о своей первой проблеме. Но в ней для тебя, я думаю, ничего особенно нового нет. И вовсе не она была основной причиной того, что я сорвался, как ошпаренный, и понесся к тебе на Урал. А теперь я расскажу тебе о главном.
Я окинул взглядом сидевших напротив меня людей и увидел, что они слушают меня очень внимательно и так же внимательно на меня смотрят.
– Так вот… – я помедлил, как бы в нерешительности.
Налив себе еще водички, я глотнул и продолжил:
– Как тебе известно, у меня были крупные средства, которые я предоставил в распоряжение коллектива. До того как я превратил их в маленький дорожный чек, это были камни. Бриллианты и изумруды, как раз по твоей части. Дядя Паша кивнул.
– Этих камней у меня было гораздо больше, но случилось так, что часть их была утрачена, и надежды вернуть ее не было. Ну, я плюнул на это дело и забыл. Всех денег все равно не пересчитаешь. А теперь выясняется, что я могу-таки получить эти камни, причем в целости и сохранности. И вот тут начинаются проблемы. Стилет узнал об этом раньше, чем я, но уже после того, как завалил тех четверых. И резко бросился поддерживать меня на сходняке. А потом, уже после коронации, когда и до меня дошла информация об этих камнях, в личном разговоре сказал мне, что если я с ним не поделюсь, он засветит перед всеми этот вопрос и обвинит меня в крысят-ничестве и темноедстве. Я чуть голову себе не сломал, пытаясь понять, как ему удалось узнать о камнях раньше меня, но так ничего и не выяснил.
– Интересное дело, – хмыкнул Дядя Паша. Я посмотрел на него и сказал:
– Конечно, интересное! А дальше еще интереснее будет.
– Давай-давай, мы внимательно тебя слушаем.
– Ну вот. Дальше я думаю – хрен с ним, перед обществом я оправдаюсь, все-таки двадцать лимонов зеленых, которые я прислал в общак, это не бочка квашеной капусты, разберемся, и уже начинаю обдумывать, как бы это все красиво обстряпать. Тоесть – во-первых, забрать камни из банка, а он, сам понимаешь, за границей, во-вторых, превратить их в деньги, а в-третьих – людям их передать и при этом лица не уронить. А Стилет тем временем наседает, денег хочет, грозит призвать к ответу, неуважу-ху обещает… И вот тут-то происходит главный геморрой. Эти камни раньше принадлежали одной террористической организации. И эти долбаные террористы, вычислив меня, взяли в заложники одного человека, который мне очень дорог…
Я посмотрел на Дядю Пашу и увидел, что он слегка нахмурился. Лица Астрахана и Соленого по-прежнему ничего не выражали.
– Ты, Дядя Паша, не хмурься. Сам знаю, что не по понятиям это, но ведь я воров в законе не убивал, денег с братков в свой карман не требовал и подлян никому не делал. И за то, что втягиваю тебя и твоих друзей в свои личные дела, ответить готов. Но только ты мне сначала помоги, а уж потом к ответу ставь.
Дядя Паша достал сигареты, закурил и, прищурившись от попавшего в глаз дыма, сказал:
– Ладно, ты не нервничай, успокойся. Как тебе известно, нужно исполнять не мертвую букву закона, а его живой дух. Так что никто тебя за дорогого тебе человека к ответу притягивать не будет, и мы тебе, конечно же, поможем, чем сможем. Давай, рассказывай дальше, что там у тебя.
Я облегченно вздохнул и заговорил снова:
– Я невыездной и, кроме того, в розыске. Короче говоря, нужно тихо сделать мне ксиву, чтобы я с твоими людьми поехал в Египет и забрал камни. Стилет предлагал мне послать туда его человека, но ты себе представляешь, сколько времени я проживу после того, как камни окажутся у него?