Валгора - край дроу
Шрифт:
– Смотри сам, - обиделся на грубость чиновник и потопал сквозь море цветов и высоких грибов к ближайшей тропинке в том самом густом лесу. Вскоре исчез из виду совсем, растворившись средь деревьев.
А Гром подставил лицо ласковому весеннему солнцу, вытянул ноги в травищу и глупо улыбался.
Надо же, удивлялся он. Оказывается, в Инферно такое чудесное место есть, а никто об этом не знает. И даже уверены в противоположном.
"Как вернется, всех удивит, решил он, поднимаясь на нетвердые ноги.
– Теперь же первое, что нужно сделать,- дальше с трудом планировал Гром, направляясь к той же лесной тропинке, по которой
Грома самого смутило такое навязчивое любопытство, не присущее ему. Но это оказалось в этом феерическом лесу не единственной странной его мыслью. Вдруг возник и укрепился накрепко навязчивая заумная мысль, которую решил немедленно обдумать: тропинки тут сами могут менять свое направление или нет? Может да, только нет пока этому событию свидетелей. А раз нет свидетелей, то и суд над его заумной мыслью не может состояться.
Гром шагал в траве к лесу, а его фантазия нашла себе занимательное времяпровождение: устроила репортаж из зала суда, где на скамье подсудимых сидит заплаканная его Заумная Мысль. С одной ее стороны злой Прокурор восседает, с другой - добрый Адвокат. А над всеми троими высоко сидит строгий Судья, в парике и мантии. И порой дубасит молотком по гвоздям в столешнице.
– Что скажет обвиняющая сторона?
– спрашивает он.
– Обвиняющая сторона требует немедленной казни за вранье, - встает Прокурор.
– Раз нет ни одного свидетеля, что тропинка самовольно изменяет свое направление, значит, она этого не делала. А за ложь нужно отвечать по всей строгости закона.
– Что скажет на это защита?
– снова спрашивает Судья.
– Защита требует немедленно наградить обвиняемую медалью за правду и отпустить на все четыре стороны. Раз нет ни одного свидетеля, что тропинка не может этого делать, значит, она на это может быть способна. А раз если способна, значит, моя подзащитная говорит истинную правду.
Судья тут строго забивает еще один гвоздь в стол и объявляет перерыв. И во время, потому что тут Гром достиг петляющей походкой той самой тропинки, что фигурировала в суде. Она сейчас вступила вместе с Громом под зеленый свод высоченных дубов.
После яркой солнечной поляны оказался в полумраке, в успокаивающем душу шелесте листвы и в разноголосии птах. Тропинка же, постоянно извиваясь, петляя то вправо, то влево, вела его все дальше и дальше вглубь густого леса.
Впереди, прямо у обочины тропинки, показалась будка. Да. Самая обыкновенная будка посреди леса. В таких киосках обычно газеты продают. Хотя нет. Те, в которых газеты продают, с застекленными витринами бывают и без дымоходных труб. А этот глухой совсем, да из трубы валит сизый дым. Только единственное маленькое окошечко есть, и то наглухо закрыто куском фанерки, на которой что-то написано.
"Интересно, кто это там в такую теплую погоду печку жжет?" - полюбопытствовал Гром, вынужденно топая к обнаруженной будке.
Подойдя ближе, прочитал желтыми буковками написанное на фанерке: "ТАМ ... Я".
"Надо же!
– удивился он.
– Ответ на мой вопрос заранее написан. Правда, неясно, где ТАМ и кто этот Я".
Гром внимательно со всех сторон разглядел будку, владелец которого был в данный момент где-то там, а не тут. И с возмущением думал, это какому же беспечному хозяину принадлежит будка! Оставить внутри горящую печку без присмотра среди такого восхитительного леса и
"Нужно как-то войти туда и затушить огонь", - решительно надавил на фанерку, а она вдруг само собой открылась, и Гром встретился взглядом с официальным лицом в синем мундире с золотистыми пуговками и в фуражке с кокардой. Ник того так и информировал: "Официальное Лицо".
Официальное лицо сидел сложа руки, и преспокойно курил толстую сигару, не обращая ни малейшего внимания ни на Грома, ни на всю окружающую красоту. Как раз этот сигарный дым, стоящий столбом внутри тесной будки, и тянуло через трубу, а вовсе не из никакой печки.
– Здравствуйте, - пролепетал Гром непослушным языком.
– Здравия желаю, - на полминутки вынул сигару изо рта Официальное Лицо, чтобы официально ответить на приветствие посетителя.
Гром немного вобрал подрастерянную способность четко выговаривать слова и спросил:
– А что вы тут делаете?
– Читать не умеешь?
– ни с того ни с сего осерчало Официальное Лицо.
– Желтым по серому написано: "таможня". А кто дежурит на таможне? Таможенник.
Хотел было Гром поспорить с осерчавшим таможенником по поводу сведения на фанерке, да передумал. Ограничился только замечанием, что там не хватает букв, чтобы сделать такой логический вывод.
– И много букв не хватает?
– встревожился таможенник.
– Приличное количество. Целых три.
– Все ясно!
– обрадовался своей догадливости таможенник.
– Теперь мне стало понятно, зачем Червяк трижды приползал сюда, предлагал задешево мне свежие советы.
– Кто такой Червяк? И что за дешевые советы предлагал вам?
– заинтригованно спросил Гром?
– Не дешевые, а свежие по дешевке. Ты не знаком с Червяком, что живет тут неподалеку?
– искренне удивился таможенник.
– Его гриб самый большой в лесу. Не пройдешь мимо. Если хочешь приобрести совет по дешевке, иди к нему прямо сейчас.
– Теперь ясно. Тогда уж я пойду к нему, - хотел было продолжить прерванный путь Гром, да не тут-то было.
– Куда!? Стойте, гражданин, где стоите. Пока пошлину не заплатили, дальше двигаться с места нельзя.
Гром усмехнулся грозному официальному предупреждению таможенника и, даже полез в суму за парой серебряков, но передумал платить пошлины.
– У меня ничего нет...
– наврал он таможеннику.
– И что же теперь будете делать?
Таможенник высунулся в окошечко, чтобы как следует с ног до головы рассмотреть бессребреника. Осмотр его убедил, что точно у посетителя ничего нет, погрузился в долгое раздумье, чтобы потом официальным голосом заявить:
– В таком случае вы никуда не можете двинуться с места. Оставайтесь там, где стоите.
– Навсегда?
– заулыбался нелепости здешнего закона Гром.
– Пока не заплатите пошлину, - подтвердил официальное лицо таможенника. К тому же оно было полно решимости.
– Ну вот, здрасьте, приехали! Пошлина сама в кармане никогда не появится. Мне что, жить тут у вашего окошка до первой пенсии?
Таможенник задымил сигарой, снова глубоко задумался над возникшей проблемой. Сразу было видно, что его тоже не устраивало постоянное лицезрение из окошка одного и того же посетителя, пока тот не достигнет пенсионного возраста, чтобы внести пошлину в казну.