Валькирия поневоле
Шрифт:
— Мыться негде, — пожаловалась собеседница. — Почти сутки тут, сил уже нет, так все чешется.
Ольга уже открыла рот для следующего вопроса, когда в плечо больно кольнуло. Дернувшись, Оля задрала рукав и ахнула, на коже, медленно раздуваясь, сидело нечто мелкое, полупрозрачное, отвратительное на вид. Глаза еще толком не успели разобраться, когда рука стремительно метнулась, точным движением размазав паразита по коже.
Глядя на ошарашенную Ольгу, девушка кивнула, произнесла трагичным тоном:
— Вот-вот, об этом я и хотела сказать, только они опередили.
— Кто? — Оля сглотнула.
— Клопы.
Зазудело сразу в нескольких местах. Ольга завозилась, нервно почесываясь. Случайно оглянувшись на стену, ахнула, по грязной бесцветной поверхности в изобилии двигались мелкие точки. Подскочив, точно ужаленная, Оля непроизвольно вскрикнула. Разговоры на мгновение стихли, лица разом повернулись в ее сторону, но, заметив, куда именно смотрит новенькая, без интереса отвернулись, лишь одна женщина, с головы до ног закутанная в ватное одеяло, хрипло произнесла:
— Уймись, заполошная. Чай клопов не видала?
Отпрыгнув едва не на середину комнаты, Ольга воскликнула:
— Да как вы тут вообще можете находиться?
Смеющиеся девушки-близняшки на мгновение замолчали, одна произнесла тонким голоском:
— Бедняжка, видать первый раз в КПЗ.
— И думает, что клопы самое плохое, — добавила в тон вторая.
Девушки вновь повернулись друг к другу, в голос захохотали. Ольга вернулась к своему месту. После тяжелого дня ноги основательно гудели, но при взгляде на клопов накатывало такое омерзение, что хотелось бежать к выходу и долбиться в дверь с требованием немедленно выпустить ее из этого ада.
Решившись, Ольга подошла к двери, осторожно постучала. Звук оказался настолько тих, что она сама расслышала с трудом. Разозлившись на себя, Оля загрохотала кулаками, привлекая внимание охраны. Некоторое время никто не отвечал, затем послышались шаркающие шаги. С противным скрежетом отъехала заслонка, обнажив небольшое оконце, на Ольгу взглянули сонные глаза.
— Чего надо? — голос милиционера казался недовольным, словно его оторвали от дел.
Стараясь говорить спокойно, Оля произнесла:
— Вы вообще в курсе, что здесь клопы?
Глаза некоторое время с удивлением рассматривали девушку, после чего из-за двери донеслось задумчивое:
— Что дальше?
Ольга задохнулась от негодования, воскликнула:
— Как что? Здесь же находятся люди, женщины! Вы что не понимаете?
Глаза сонно мигнули, голос спросил с явными нотками раздражения:
— Тебе что надо-то?
— Немедленно предоставьте человеческие условия…
Охранник прервал насмешливо:
— Ты видно забыла, где находишься, и по какому поводу.
Ольга пыталась еще что-то сказать, но милиционер оборвал, рявкнул зло:
— Еще раз постучишь без особой необходимости, не поленюсь, объясню доступно, кто ты есть и какие имеешь права.
Звякнув, заслонка вернулась на место. Ошарашенная, Оля повернулась, наткнувшись на заинтересованные взгляды сокамерниц. Одна из женщин, похабного вида с огромным синяком под глазом, задумчиво произнесла:
— Надо же, находятся люди, что еще чего-то требуют…
Ольга взглянула хмуро, поинтересовалась:
— Вас это устраивает?
Женщина сказала со вздохом:
— Все познается в сравнении. А с этими, — она кивнула в сторону двери, — бесполезно говорить. Только хуже сделаешь.
Оля обвела взглядом грязное помещение, спросила печально:
— Куда хуже?
Собеседница пожала плечами, ответила:
— Когда отобьют почки и начнешь мочиться кровью, станет понятнее.
Ночь прошла в мучениях. Несмотря на сильнейшее желание спать, Ольга не могла найти себе места. Стоило лишь ненадолго присесть, как оголодавшие клопы нападали стаей, вгрызаясь во все открытые места, а через некоторое время пробирались и в закрытые. Казалось, время остановилось. Вновь и вновь меряя шагами камеру, Оля лихорадочно размышляла. Произошедшее казалось странной случайностью, глупым розыгрышем, что обязательно разъяснится, и ее сразу же выпустят.
Утро не принесло облегчения. Небольшое, забранное решеткой оконце под сводом камеры посветлело, но за дверью еще долго стояла тишина, казалось, прошла целая вечность, прежде чем в скважине повернулся ключ. Но чуда не произошло. Вместо долгожданной свободы в камеру втолкнули очередную девушку, а через полчаса еще двух. Затем нескольких вызвали. В конце концов, измученная, Ольга сбилась со счета, впав в оцепенение, где, в тягостной черноте, слышались тихие перешептывания, да время от времени лязгала невидимая дверь.
Когда, в очередной раз раздался скрип замка, Оля не обратила внимания, только смутно удивилась, что долго не затворяют дверь, и лишь когда ее с силой тряхнуло, подняла голову, непонимающе уставилась на мужчину в форме.
— Дементьева, на выход! — нахмурившись, милиционер смотрел ей в лицо. — Ты накурилась что ли? Давай, вставай.
Глава 5
Плохо соображая, что нужно делать, Ольга встала, на негнущихся ногах двинулась к выходу. Посмеиваясь, милиционер пошел следом, время от времени указывая, куда именно поворачивать. Когда тесный коридор закончился, Оля вздохнула свободнее, а едва за спиной захлопнулась дверь, отгораживая от тесных помещений участка, ощутила, как пьянящей волной в легкие вливается свежий уличный воздух, после спертой вони душной клетушки показавшийся божественным.
Сопровождающий милиционер осмотрелся, кивнул в направлении стоянки, откуда как раз выруливала черная иномарка с тонированными стеклами, сказал со смешком:
— А вот и спаситель.
Ольга тупо смотрела на машину, что уже заворачивала к крыльцу, спросила замедленно:
— Спаситель?..
— Он самый, — хмыкнул сопровождающий. Глядя, как опустилось окошечко на передней дверце, пробормотал: — Ладно, считай, передал с рук на руки. — Взглянув на Ольгу, добавил: — Надумаешь еще попасться, предупреди заранее, чтобы мы, ха-ха, успели клопов вытравить, — сделав ручкой, милиционер исчез за дверью.