Валлия

Лебедева Василина

– Ты извини, но нет, – увидела, как разочарованно опустились уголки её губ, продолжила: – Я же только сегодня приехала, даже толком не осмотрелась ещё. Никого не знаю. А тебе Максим не говорил, насколько он уехал?

Она отрицательно качнула головой и зевнула.

– Не-а, а что?

– Да мы должны были сегодня после ужина обсудить всё относительно моего пребывания здесь.

– М-м-м, понятно. Но думаю ненадолго – может дня три, не больше. Если надолго едет, он вещи берёт с собой. Но если хочешь – я позвоню, спрошу?

– Нет, – я покачала головой, – не стоит.

Ладно, пойду я, тоже устала и спать хочу. Доброй ночи.

Утром проснулась рано, приняла душ, привела себя в порядок и выглянула в коридор. В доме стояла полнейшая тишина.

Вспомнила о великолепном газоне рядом с домом и пальцы ног даже пощипывать начали, настолько захотелось побродить по нему босиком. Вышла на улицу и, сняв туфли, ступила на мягкую, в утренней росе траву. Я даже не представляла, насколько простое действие может доставить, настолько большое удовольствие.

Взяв туфли в руки, пошла вокруг дома, а обойдя его, остановилась в восхищении – метров через пятьсот начинался лес. Высокие, могучие, как исполины деревья стояли, чуть покачивая верхушками.

Направилась в ту сторону, с наслаждением ступая по чуть влажной траве и блаженно улыбаясь как идиотка. Может именно потому, что погрузилась в свои чувства, созерцание леса и не заметила подбежавшую ко мне волчицу. Большая, изящная, черная – всё это уловила в последний момент, перед тем как та прыгнула на меня и опрокинула.

В первые мгновения затопил ужас и я чуть не заорала от страха, но волчица уже отскочила в сторону, прогнулась, припала на передние лапы и заскулила. Мгновенный взгляд на неё и узнавание:

– Алинка! Вот же чертовка! – я зашипела на неё, поднимаясь, – Ты меня напугала! – осмотрела себя, – и намочила!

Светло-фиолетовые кончики ушей, как будто подкрашенные. Она вскочила и стала прыгать и вертеться вокруг. Через минуту я уже смеялась над её выкрутасами, но вдруг, со стороны леса, послышался призывный вой. Я вздрогнула… и тут сбоку, очень близко, ещё один! Это уже Алинка ответила воем, второй раз напугав меня. Подбежала ко мне, сунулась под руку, я потрепала её пушистую холку и заглянула ей в глаза:

– Будь осторожна, ладно? – я как-то очень быстро почувствовала доверие к этой светлой девушке и сама удивилась своему чувству обеспокоенности за неё.

В глазах волчицы промелькнула хитринка, и волчья пасть оскалилась, хотелось думать в улыбке. Проводила её взглядом, наблюдая, как она скрылась в лесных зарослях.

Как бы мне хотелось сейчас обернуться и помчаться за ней! Бросив ещё один тоскливый взгляд, отвернулась и побрела обратно.

В доме повсюду сновали молодые девушки, весело переговариваясь, наводили порядок. Одна из них открыто, добродушно посмотрев на меня, поздоровалась и сказала, что меня ждут на кухне. Пройдя по коридору, если честно сориентировалась быстро – по запаху от которого текли слюнки, осторожно заглянула в просторную кухню, где за столом у окна сидели две девушки, две женщины на вид лет за 50 и пили чай, тихонько переговаривались посмеиваясь. Женщина, сидевшая ко мне спиной, уже в полный голос сказала: «А вот и наша гостья», – и все, обернувшись,

посмотрели на меня с добродушными улыбками.

– Ну, здравствуй, здравствуй. И чего стоишь в дверях, проходи, садись с нами, если не брезгуешь, – дождалась, пока я усядусь, продолжила: – И кто такая будешь? Как зовут?

– Валлия, родственница Максимильяна и Алины. Вот, приехала погостить.

– Это хорошо, – продолжила та же женщина, – а я Мирослава, называй Мира, кухарка. Вот это, – кивнула на рядом сидящую женщину, – это…

– Ой, Мира, да ты хоть мне самой представиться дай, – женщина с усмешкой перебила кухарку. – Я Антонина, экономка, ну или, как сейчас модно говорить, управляющая. А вот эти две мышки – наши помощницы, – она кивнула на молоденьких девушек.

– Веста, – представилась одна.

– А мы уже знакомы, – сказала вторая. Она пытливо посмотрела на меня – вспомню или нет её имя.

– Да, с Аней мы уже познакомились, – ответила я, улыбнувшись, ведь именно она, вчера провожала меня до столовой. Девушка засияла, довольная тем, что я не забыла её имя.

– Ну и что ж ты завтрак пропустила? Где бегала? Проголодалась небось?

Мира уже ставила на стол тарелки с нарезанным сыром, мясом, булочками. Передо мной появилась тарелка с кашей.

Пока я ела, возобновился неспешный разговор. Прислушиваясь, поняла, что альфушку, как назвала Максимильяна Мира, сегодня не ждали, и Антонина решила провести генеральную уборку. То-то девушки шуршали по всему дому.

Я откровенно налопалась, как слоник, причём никто осуждающе или удивлённо на меня не смотрел, и было очень тепло и уютно в их компании. Минут через 20 девушки и Антонина встали, убрали за собой и ушли работать.

– Ну и чем заниматься будешь? – спросила Мира.

Ответила, что надо заняться личными вещами, до сих пор толком не распаковалась, так как не знала – надолго ли останусь здесь.

– Ну, хорошо, давай иди, занимайся своими делами. Если будет желание, заходи, до шести вечера буду здесь или в беседке позади дома.

Поблагодарив, я пошла распаковываться, хотя много времени это не заняло, вещей-то раз, два и обчёлся.

Через час уже вернулась на кухню. Мне торжественно вручили фартук и присоединили к процессу заготовок. Мира, пользуясь отсутствием жильцов, разошлась не на шутку.

Заготавливали мы разные виды теста, чистили овощи и фрукты, нарезали и фасовали мясо, лепили пельмени и вареники с разными начинками и всё это отправляли на заморозку. В общем, я даже не заметила: когда подошло время ужина, и от усталости валилась с ног.

С чувством выполненного трудового долга сели пить чай с ягодными и грибными пирогами.

После ужина девчонки помогли с уборкой и разбежались по домам. Остались только мы с Мирой. Вытирая тарелки и расставляя их на полке, тихо переговаривались, когда прозвонил её телефон. По мере разговора, лицо её мрачнело и только по возгласам: «Когда? Где? Как она?» – поняла, что что-то случилось.

– Что произошло?

– Доча, младшенькая, упала и что-то с ногой, сын уже в лазарет несёт, – лицо Миры омрачилось тревогой за ребёнка.