Вальс с медведем
Шрифт:
— Должно быть, она после дождя слишком углубилась в лес, а вернуться обратно не смогла и, когда солнце село, забралась под дом. Когианы любят тепло…
— Поэтому на меня и прыгнула?
— Возможно.
— Ну да, я женщина горячая, знойная, всю живность ко мне как магнитом тянет, — пошутила Арнетти, перехватила странный взгляд Бернара и кашлянула, скрывая внезапную неловкость.
— Вы куда теплее, нежели русалки.
— Неужели?
— Я имею в виду, что у северных русалок температура тела несколько ниже, чем у людей и оборотней. Но нас звери, особенно дикие, в большинстве своём сторонятся.
Поэтому
— Даже ящерицы?
— И ящерицы тоже, — Бернар остановился. Когиана в его руках затихла и теперь только выгибалась иногда да моргала. — Откройте.
Арнетти вышла вперёд и распахнула дверь сарая. Собственно сараем он и оказался, местом, где хранился сельскохозяйственный инвентарь, запас дров и вещи, которые по разным причинам не поместились в доме. Бернар попросил подать моток верёвки, сам поставил ящерицу на земляной пол и, удерживая её одной рукой, второй взял верёвку. Обмотал верхнюю половину туловища наподобие шлейки и привязал свободный конец к балке. Арнетти присела рядом с когианой, осторожно протянула руку и коснулась прохладной чешуи на боку.
— Их дрессируют как собак или держат как кошек?
— Дрессируют.
— Дрессированная ящерица?
— Вас это удивляет?
— Немного.
Когиана повернула голову к Арнетти, шумно обнюхала её пальцы.
— Надо воды принести, они не могут подолгу обходиться без неё.
Часть 15
— А еда ему нужна?
— Хотите наловить ему змей? — усмехнулся Бернар.
Изучая протянутую руку, ящерица сопела и издавала непонятные хрюкающие звуки.
— Я не умею, — легко призналась Арнетти.
— Я, в общем-то, тоже. Схожу за водой. Будьте с ней осторожнее, они не только оцарапать могут, но и укусить, — предупредил Бернар и вышел, оставив дверь открытой.
В свете стоявшего на полу фонаря тёмная зелень чешуя переливалась оттенками молодого мха и сосновой хвои.
— Привет, — сообщила Арнетти когиане и рискнула погладить её по мордочке. Шипы на голове оказались мягкими на ощупь и неясно, то ли они всегда такие, то ли со временем станут твёрже. — Какая ты красивая, зелёненькая…наверное, чтобы маскироваться, да? А ты у нас кто, мальчик или девочка? — Арнетти с сомнением покосилась на длинный гибкий хвост. — Не то чтобы я могла отличить ящерку-мальчика от ящерки-девочки… вы же не котики. У меня дома кот есть, Минчиком звать… как правило, мы зовём его так, а там уже по ситуации. Иногда бывает и заразой кличем, и гадом… особенно когда со стола пытается что-то съестное потырить.
Когиана повернулась к Арнетти всем телом, насколько позволяла длина верёвки, внимательно посмотрела снизу вверх, словно понимала человеческую речь.
— Мы — это я и мои мама с папой. Кто-то скажет, вот, баба великовозрастная, уже климакс не за горами, а она всё с родителями живёт. А я думаю, почему я всенепременно должна жить отдельно? Я на их шее не сижу, из квартиры их не выселяю, и в быту мы друг к другу привычные. И личная жизнь у меня не фонтан… мягко говоря… разве что фонтан пересохший… хорошая метафора, ага… так что больно мне надо мужиков к себе водить или чтоб обязательно с этим самым мужиком жить…
Послышались
— И впрямь коги! — удивлённо воскликнула девушка, ставя таз на пол. — Настоящая!
— Корги?
— Коги. Ну, сокращённо от когиана. У нас их часто так называют. Но мы их только на берегу видим, в лес они обычно не ходят.
Бернар налил в таз воды, аккуратно пододвинул к ящерице. Та повернулась к предложенной ёмкости, сунула в неё голову и придирчиво обнюхала содержимое.
— С ней же ничего до утра не случится? — Арнетти выпрямилась, отряхнула наконец юбку.
— Не случится, — заверил Бернар.
— Отведёшь когу к русалкам? — уточнила Ринда.
— Да, завтра с утра.
— А можно мне с вами пойти? — попросилась Арнетти.
Оборотень глянул на её ноги, скрытые длинной юбкой. Затем на край белья, торчавшего из кармана. Арнетти нарочито беззаботно улыбнулась и запихнула трусы поглубже. Ринда, пользуясь возможностью, с любопытством рассматривала ящерицу и на поглядушки отца и гостьи внимания не обращала. Правда, близко к когиане не подходила и руки, в отличие от Арнетти, не тянула.
— Ваша нога…
— Прекрасно себя чувствует.
Когиана высунула мордочку из таза и зашипела на Ринду. Девушка вздрогнула, отпрянула.
— По-моему, ты его напугала, — Арнетти подхватила ящерицу, как кошку, под передние лапы и подняла. — Смотри, водичка. Будешь в ней плескаться?
Когиана возмущённо дёрнула хвостом, но вырываться не стала и покорно позволила посадить себя в таз. Покрутилась в нём, разбрызгивая воду по сторонам, и замерла, немигающе уставившись на Арнетти.Ринда и Бернар переглянулись с явным изумлением, однако последовали ящеркиному примеру и от комментариев воздержались. И правильно, а то крепло подозрение, что по-хорошему не стоило брать когиану в руки так, как брала Арнетти, это же не Минчик… но обычно как? Сначала делаешь, потом думаешь, а какого, собственно, творишь.
— Ладно, пойдём вместе, — смирился с неизбежным Бернар.
Как и накануне, утро выдалось солнечным, ясным, без намёка на возможный дождь или скорое снисхождение загадочных туманов. Ради прогулки встать пришлось пораньше — уж точно раньше, чем Арнетти привыкла дома в мире людей, — но диван хорошему сну способствовать категорически не желал, и потому ранняя побудка проблем не вызвала. Куда большие трудности порождали туфли не по размеру, но Арнетти решила перетерпеть. Всё ради возможности посмотреть мир за пределами полянки, где располагался медвежий дом.
И ради когианы.
Ночь ящерки, судя по всему, прошла вполне благополучно. По крайней мере, выглядела она ровно так же, как вчера, и не казалась страдающей от голода или обезвоживания. Хвост на месте, чешуя не выпала и иногда когиана недовольно шипела на каждого медведя по очереди. Зато Арнетти встретила с тем же хрюканьем, с каким обнюхивала её пальцы вечером, и даже попыталась броситься к ней из таза, в котором, похоже, и просидела всю ночь. Бернар отвязал верёвку, передал свободный конец Арнетти, и они отправились на берег острова.