Вальсирующие, или Похождения чудаков
Шрифт:
– В самый сладостный момент в жизни? – спрашивает она. – Да ни за что на свете!
Мы занимались ею почти всю ночь. Как одержимые. Похоже, что страх утраивал наши силы. Чем больше мы себя изматывали, тем меньше уставали. Более того: догадывались, что скоро нам будет не до желаний. Словно чувствовали приближение сумерек. Мы трахались, как приговоренные к повешению. Особенно хорошо это шло на искусственной коже новой тачки. Далеко, кстати, не худшей в нашем послужном списке: это была древняя «15 СВ» фирмы «ситроен». Единственная, которую нам удалось быстренько стибрить на стоянке в Гапе. Дьявольская оказалась находка. Сцепление кренилось набок, амортизаторы готовы были отдать душу. Что касается руля, то он выглядел чемпионом
Находясь на заднем сиденье 15-й, ожидая заслонов, обыска и мотоциклистов-полицейских, я как мог лучше обрабатывал Мари. А она в свою очередь щедро одаривала меня, несмотря на толчки и удары по голове. Иногда фары проезжавших машин освещали ее глаза, рот и белокурые волосы. Как завороженный, я старался запомнить это для будущего карцера. Бедра Мари, задницу Мари, талию Мари, Мари в состоянии блаженства, Мари изогнувшуюся, Мари отдающуюся… Голые плечи, протянутые руки, растрепанные волосы, блестящие зубы. Все это охранники и надзиратели не смогут у меня конфисковать. Даже роясь в моих внутренностях, даже выщипывая мошонку. Все это не отнять, ясно? Эти кадры останутся со мной. Пригодные для моего собственного фестиваля! Все классические произведения я смотрю по заказу! Можете избивать меня, можете загнать в яму. Вам не справиться со мной! Сегодня мне показывают «Последнюю мазурку», и я не намерен пропустить ее! Обожаю трагические страсти!..
Баден-Баден, Монте-Карло! Все эти роскошные европейские центры начинают трещать по швам. Сверкают люстры! Крутятся рулетки. Револьвер приставлен к виску! Гремит, выстрел, какая-то балерина скрывала свой возраст… На влажном матрасе мне никто не нужен! В особенности не нужны посылки, письма, свидания. Не отрывайте меня от просмотра. Я наедине со своими бесстыдными героинями в полумраке камеры. Мой череп лопается от сладострастной музыки… Но когда я думаю, что ты, Мари, гниешь в одной из клетей, значит, все пропало, мое кино ничего не даст. Я больше ничего не увижу, ничего не услышу, это ад, я измучен. У меня остались только ложки, гвозди, отвертки, чтобы продырявить сердце, желудок, мозг… Из жалости послушайся нас, Мари! Тебя умоляют Пьеро и Жан-Клод. Ведь ты так хороша! Я не могу представить тебя в камере, с номером на спине, без зеркала, накладных ресниц, без духов. Что за кавардак! Ты должна блистать в лучах теплого света, ужинать при свечах, флиртовать у камелька, любить на шкурах, зарывшись в свои локоны. А кто будет трахать тебя в тени влажных камней? Кто поможет тебе утолить жажду? Кто будет ночью и днем выхаживать тебя во время болезни, кто станет давать нужные капли, без которых ты заболеешь снова?..
Я пытался поговорить с ней, убедить. «Мы высадим тебя… Около вокзала, отеля… Наши пути расходятся, пора прощаться… Теперь, когда мы тебя вылечили, делай что хочешь». – «Я бы очень хотела, чтобы ты помолчал, – отвечает истеричка. – Ну и манера у тебя разговаривать! Занимайся любовью молча и не пытайся все предусмотреть. Доверься моему женскому инстинкту! У меня подчас бывают видения, и я редко ошибаюсь… В тюрьму мы не попадем!»
В конце концов мы начинаем верить в ее вариант счастливого конца… Мы избегнем их металлических браслетов. Оккупационные силы не справятся с нами, 15-я петляет по горам, следуя по забытым старым дорогам… Минуем брошенные всеми места, куда почта давно не приходила, где ее даже не разносят. Спим в лесочке на мху, пахнущем лавандой.
Влюбленные куда сильнее, чем прежде, едем дальше. И попадаем в пробку. У всех, оказывается, родилась одна и та же идея – съехать с национального шоссе. Тут уж негде прятаться. Дорога полна людей, пользующихся оплаченными отпусками! Ну двигайте же! Гудите!
– Мне надоело ехать, – говорит Мари. – Я задыхаюсь в этой коробке, у меня белье прилипает. Может, остановимся где-нибудь, где есть вентиляция, чтобы я немного подвигалась.
Тотчас соглашаемся. Всегда готовы, когда речь идет о завтраке. Ничто нас не гонит, ведь так? Мы даже не знаем, куда ехать!
Отваливаем с набитого машинами шоссе. Едем по тенистой проселочной дороге, затем по лесной. В двух шагах от давки – пустыня, начало человеческой эры. А мы все углубляемся в нее и углубляемся!
Скажи пожалуйста! Что это? «ДС». С номером из северного департамента. Вот черт, 21-я модель с дизельным мотором… Не грязная… Скажу даже, весьма привлекательная… И брошенная вот так, среди леса? Конечно нет! На полянке вокруг складного столика сидит семья и закусывает… Папа, мама и взрослая дочь… Премилые люди! Которые и мухи не обидят… Любители природы… Чувствую, что мы найдем общий язык…
– Может быть, остановимся тут? – предлагаю.
– Идеальное место, – говорит Пьеро.
Вылезаем из нашей тачки. «ДС» притягивает нас, просто нет сил! Подходим как завороженные!
Прекрасная машина. С ключами на сверкающей приборной доске.
Папа-мама наблюдают. Чувствуется, что у них нет ни малейшего желания подружиться с нами. Вялый взгляд девчонки, которая жует кукурузный хлеб. Шестнадцать лет, круглые глаза девственницы, а за желтой майкой два внушительных полукружия.
Они испытывают глухое беспокойство. Завтрак прерван. Мы отравляем им аппетит.
– Чего вы нашли такого в моей машине? – спрашивает мужик, проглотив наконец еду.
– Она меня завораживает! – отвечаю. – Оторваться не могу!
Пикникующий папаша бледнеет. Только девчонка бесстрастно жует. Я бы даже сказал, что в ее глазах появился лукавый блеск.
В конце концов выступает мама и делает это не без достоинства.
– Вероятно, вы хотели бы разделить с нами трапезу?
– Нет, спасибо, – отвечаю… – Мы без церемоний… Если бы нам это доставило удовольствие, мы бы не отказались.
– Тогда что вам угодно?
– Понимаете, мы вспомнили одну глупейшую историю с машиной…
– У вас есть своя! И оставьте нас в покое!
– Хорошо, хорошо, мы уходим…
Мы оставляем святое семейство продолжать двигать челюстями. И возвращаемся к нашему старому славному «ситроену». Чтобы открыть багажник, вытащить домкрат, ручку и тотчас вернуться обратно, улыбаясь, – мол, привет, это опять мы. В руках у нас оружие.
Они вскакивают, как обвиняемые в своем боксе. Ну так и есть! Они в полной панике. Вспоминают все прочитанное в газетах о головорезах, подонках, малолетних злодеях, о преступном безумии. Кадыки так и ходят ходуном.