Вальсирующие, или Похождения чудаков
Шрифт:
Может, это шутка? Тщетно роюсь в памяти и не припомню, чтобы Жак имел склонность к розыгрышам. Может быть, в нем неожиданно проявился талант специалиста по зловещему юмору, холодному английскому юмору?
– Так славно, что ты пришел, – говорит явно довольный берет.
– Я с двумя товарищами…
– Прекрасная мысль! Сейчас открою!
Ставня захлопывается. Я бросаюсь к Жаку:
– Минутку! Я бы хотел, дружок, разобраться в том, что происходит.
Но дверь уже открывается. После полной бездеятельности мой мозг не поспевает за событиями. Входим. Нас обволакивает волна
– Заходите же! – слышу я.
Жак берет меня за руку. Веселым его никак не назовешь. Он выглядит скорее мрачным. Толкнув вперед, представляет:
– Жан-Клод… Пьеро…
Что за мудак! Мог бы назвать другие имена! Мужичок с пирогом в одной руке протягивает нам другую.
– Вы как раз вовремя, у нас еще осталось шампанское…
Затем отечески обнимает Жака за плечи.
– Как приятно тебя видеть, Пироль!
В холл доносится запах копченой рыбы. Телик гремит на всю катушку. Едва открывается дверь в гостиную, как я понимаю, что никаких десяти «лимонов» нам не видать как своих ушей. Там полно народа. Одни закатали рукава, другие в помочах, кто-то в шиньоне, в очках, трое малолеток сидят на полу, а еще один младенец сосет грудь матери. Старушенция в черном что-то вяжет, считая петли. Стоя полукругом, вся эта компания людей уставилась на телеведущего. Мы попали на семейную вечеринку. Все оборачиваются к нам, встают, улыбаются. Кроме старухи, младенца и трех малолеток у экрана телевизора.
– Один из моих бывших протеже, – объявляет пенсионер, подталкивая Жака вперед. – Видите? Им меня не хватает! Они не могут без меня обходиться!..
Жак пожимает всем руки. Стараясь не бросаться в глаза, мы наблюдаем эту сцену. Я никогда не видел Пьеро таким замкнутым. Его приглашают сесть – он стоит. Ему дают выпить – он отказывается: не надо! Бабуля продолжает вязать, поглядывая на нас через окуляры. Ведущий на экране продолжает что-то рассказывать, кружа вокруг своего таинственного гостя.
– Итак, – говорит старичок, поднимая бокал за здоровье Жака, – как ты себя чувствуешь на воле?
– Как и прежде.
Тот удивлен.
Берет обалдело оглядывается. Мне кажется, что есть полная возможность исчезнуть из их поля видимости. Но в этот момент Жак вытаскивает пушку и направляет ее в пупок своего приятеля-пенсионера. Старику удается изобразить на лице подобие улыбки.
– Жак!.. Ты шутишь?..
Ему еле удается произнести эти слова.
Ударом кулака Жак сбрасывает на пол его берет. Ситуация проясняется.
Раздается крик подлинной человеческой боли:
– Раймон!
Названный Раймон оборачивается.
– В чем дело? Эй, ты?!
Он встает. Это молодой здоровяк. Тип борца дзюдо. И с решительным видом хватает стул, крикнув в свою очередь:
– Люсьен! Быстро!
Появляется и Люсьен. Нервный, костистый парень.
Два сына, два зятя, не имеет значения…
Жак тотчас усмиряет их:
– Первый, кто двинется, получит пулю!
Чтобы поторопить события, я выдвигаюсь вперед.
– Где деньги? – спрашиваю.
– Какие деньги? – отвечает пенсионер…
– Оставь в покое деньги! – говорит Жак.
Все охвачены страхом! Семья смотрит на нас разинув рот.
– Я никогда тебе не делал ничего дурного, – шепчет пенсионер…
Пока он еще не заблевал свою одежду. Но его страхометр застрял на ноле. Жак решает, что этого недостаточно, и стреляет ему в ногу.
Женщины визжат, оторванный от груди младенец начинает вопить во все горло. Малыши еще не знают, что выбрать – телеведущего или несчастного дедушку. Полный бардак. Не теряет спокойствия одна старуха, которая продолжает вязать.
Пораженный пенсионер даже не вскрикнул. Он даже не смотрит на ногу, из которой в ботинок сочится кровь, которая скоро начнет пачкать линолеум. Вероятно, он в шоке и еще не понимает, как ему больно. В данный момент он озабочен только одним: от выстрела задрожали стекла в окнах. И мы думаем о том же: Жак сошел с ума, вся эта история оборачивается кошмаром. Мы застыли, как два парализованных и не способных на какие-то действия кретина. Нижняя челюсть у Пьеро отвисла, словно он на приеме у зубного врача.
– У меня еще есть пять, чтобы продырявить твое пузо, – произносит Жак сквозь зубы.
Телеведущий хохочет. Попав в западню, участник игры произносит «да».
– Но послушай же, черт возьми!
Оба зятя и две дочери начинают орать хором: «Вы что, больные? Вы способны хладнокровно убить человека? Беззащитного человека?»
– Могу…
Для Жака это совершенно очевидно.
– Ты знаешь, чем рискуешь, дерьмо несчастное?
– А я сам себе не нравлюсь.
Ситуация принимает все более нереальный характер. Затем Раймон начинает вопить снова:
– Так валяй же! Чего ждешь? А? Стреляй, и, даю слово, живым ты отсюда не выйдешь! Мы заставим тебя сожрать свой револьвер! Валяй же! Жми на курок!
– Прошу тебя, – бормочет пенсионер. – Будь все же осторожен…
– Советую всем заткнуться! – говорит Жак.
– Нет! Мы не будем молчать! Мы все так не оставим!
Эти два мудака настаивают на своем! В их венах течет кровь героев. Типичные добровольцы для выполнения всяких глупостей! Тут встает очкарик, непонятно даже, откуда он взялся, ему надо выиграть время.
– Прошу вас, господа, давайте успокоимся. У меня беременная жена. Вы хотите получить деньги?.. Согласен! Мы очистим карманы!
– Ни в коем случае! – как фурия, вопит его жена… – Я не согласна! Ни за что!
И цепляется за руку пенсионера, заслоняя его своим шестимесячным пузом.
– За что вы к нему привязались, а?
– Кристина, не возникай!
– Я хочу знать, почему они желают убить моего отца?! Ты позволишь?
Жак молчит, как граната с выдернутой чекой. Глаза его мечут молнии в пенсионера, который сильно потеет в своей стеганой куртке. От страха у него начинается болезнь Паркинсона в коленной чашечке. Обнаружив залитую кровью туфлю, он с расширенными глазами обозревает ее.