Вальсирующие со смертью
Шрифт:
Вслух Добрушин ничего не сказал. Хотите Калгана? Будет вам Калган! Вам же хуже. Спишем все грехи на Рукомойникова. Если этого ублюдка где-то перехватят, то ему все равно не отмыться, будь ты горячим водопадом, а не примитивным Рукомойниковым. А лучше, если тебя вообще не найдут. Или найдут труп. Трупы на вопросы не отвечают. Но где он ходит, этот Калган? Живой, умный, хитрый и очень опасный. Вот в нем и нужно искать главного врага, а не в наших горе-сыскарях. Надеть его маску нетрудно, как бы потом за это ответ перед ним держать не пришлось.
Но если Добрушин определил для себя врага и имел в этом преимущество, то сам Калган считал своими врагами совсем других людей.
Когда в задумчивости майор садился в свой «фольксваген», он и не подозревал, что за ним наблюдает парочка, сидевшая на скамейке против здания райотдела, и что эта безобидная парочка станет его злейшими врагами. У кого-то должно быть преимущество перед ним? Конечно. Самоуверенный и решительный майор Добрушин уже давно нажил себе врагов.
— Вот этот человек и есть убийца! — сказал Николай.
— Но он же майор милиции! — удивилась Катя.
— Именно поэтому нам будет очень трудно с ним совладать. Среди ему подобных мы поддержки не; найдем. Здесь не Америка.
— А при чем тут Америка?
— Я только что приехал из Америки. Прожил там четыре года. Работал. Там меня называли Ник-Ник, и я уже привык к этой кличке. Так что будем считать, что наше знакомство состоялось. Теперь, если мы составим грамотный план действий и сумеем сработаться, то сможем вывести этого оборотня на чистую воду. Вы готовы идти на риск?
— Вообще-то я не из трусливых. Жизнь меня особо не баловала, и приходилось учиться выживанию на ходу.
— Я, как только увидел вас, сразу понял, что эта женщина может стать достойным партнером для меня и достойным противником для врага.
— Не преувеличивайте, Ник-Ник. Я все же женщина, а не боец ОМОНа.
— А это и есть ваше главное оружие. Идемте прогуляемся, и я вам расскажу про Америку.
«Фольксваген» уехал, скамейка опустела.
10
После полуночи, когда большинство окон в доме погасло, Максим вошел в подъезд, поднялся на пятый этаж и с помощью отмычек открыл квартиру.
В процессе работы проблем не возникало, замки были изучены заранее, а доктор наблюдал за домом около недели. По его данным, дом замирал после двадцати трех часов.
Максим вошел в прихожую, запер за собой дверь и несколько секунд стоял, прислушиваясь к тишине. Затем он нащупал на стене выключатель и дернул за шнурок. Вспыхнул яркий свет трехрожковой люстры. Квартира не представляла из себя ничего особенного, обычная однокомнатная конура. Он осмотрелся и, убедившись, что все в порядке, подошел к окну, выходящему на проспект, и дал сигнал фонариком. На противоположной стороне улицы, в тени, стоял «мерседес», в котором сидели Нодия и доктор Косых Игорь Валентинович. Оба внимательно наблюдали за окнами погруженного в сон дома.
— Он на месте, мы можем идти, — тихо сказал адвокат.
— Может быть, я останусь в машине? — неуверенным голосом спросил доктор.
Нодия едва заметно ухмыльнулся.
— Хорошо. После осмотра у меня могут возникнуть к вам вопросы, Игорь. Ждите нас здесь.
Адвокат вышел и направился к дому напротив.
Максим открыл дверь своему хозяину и посторонился.
— Квартира выглядит мертвой, Отар Георгиевич. Кругом пыль, затхлый запах, форточки закрыты. Думаю, что Раечка Блохина стала одной из жертв «дачника».
— Не торопись с выводами, Макс.
Нодия осмотрел помещение и, достав из кармана белые шелковые перчатки, натянул их на руки.
— Сядь в кресло и не мешай мне, — продолжая осмотр, сказал адвокат. — Скоро сюда нагрянут настоящие криминалисты, и нам надо убрать все ненужное, что может скомпрометировать нашего «дачника».
— И чем он вам так приглянулся, Отар Георгиевич? Обычный мент, которого понесло вразнос. Работает бездарно, нагло и рассчитывает на авось.
Нодия продолжал осматривать комнату, проверяя каждый уголок, и складывал все на место в том же порядке.
— Мы его научим работать правильно и грамотно, но поначалу придется помочь парню. Задача сводится к тому, что он будет работать на нас, не понимая этого. И когда наш милый майор завалится, то, кроме самого себя, никого винить в этом не будет. Добрушин один заменит нам троих — гробовщика, лекаря и Ивана-дурака.
— Но доктор все знает и Иван тоже.
— Вот именно. А «дачник» делает свое дело, не зная о нас ничего. Ну а что касается Игоря и Ивана, то, как я уже убедился, тебя учить не надо. С гробовщиком ты проявил себя отличным профессионалом.
— Но это был вынужденный шаг.
— Игорь и Иван две бочки с порохом, на которых мы сидим. Стоит ли ждать, когда эти бочки взорвутся? Нужно учесть и еще одно обстоятельство. Мы не можем разбрасываться свидетельствами о смерти. Пусть обоих похоронят за государственный счет, без наших вложений.
— Я вас понял.
— Не сомневался в этом. — Нодия достал из ящика спальной тумбочки две фотографии размером девять на двенадцать и показал их Максиму. — Ты знаешь этого мужчину?
Парень взял снимки в руки и начал внимательно изучать их. На одной фотографии, черно-белой, был мужчина лет пятидесяти в форме полковника. Строгое спокойное лицо, волевой подбородок и холодные проницательные глаза.
На обратной стороне надпись: «Моей любимой и драгоценной Раечке от Романа».
Далее шла размашистая подпись.
— Эту фотографию сделали в фотоателье года два назад, — констатировал Максим и отложил ее в сторону.
На втором снимке была изображена парочка, сидевшая в летней беседке в саду. Тот же полковник обнимал за плечи женщину с приятной внешностью. Оба смотрели в объектив и улыбались.
— Это цветной любительский снимок. Скорее всего, сделан со штатива.
— И все, что ты можешь сказать? — улыбнулся Нодия.