Вальтер
Шрифт:
И теперь у нее были все основания быть уверенной, что по прошествии стольких лет подданные забудут о цвете его крови, об алом, пылающем цвете, который у каждого ассоциировался только с одним – людьми. И верить в то, что со временем не только кровь, но и юношеская безрассудность и упрямство могут поменять свой цвет на более благородный. И соответствовать и статусу, и ее взглядам на его будущее. Так всегда было в царстве вардаров. Так должно было быть в этот раз. Но впервые в жизни она видела рядом с собой достойного юношу, который, к ее тягостному сожалению, не желал
И вот теперь отчаяние ее уже переходило в стадию наваждения, когда единственным избавлением от навязчивой мысли может быть только беспрекословное подчинение объекта ее любви. Но она недооценивала Даниэля.
– Ты будешь участвовать в турнире наравне со всеми. – Голос ее был властен и непререкаем. – Я лучше знаю, что тебе нужно, я уже давно живу в этом мире. И не первый десяток лет правлю. Так почему бы тебе просто не сделать это для меня?
Даниэль повернулся.
– Я готов посвящать каждую победу Вам, Ваше Величество, но только если они будут действительно заслуженными и достойными. Но честна ли победа, где против тебя встает простолюдин, не обученный владению оружием?
– Мой дорогой, – руки мягко опустились ему на плечи, – ты прекрасный воин. Искусство боя ты познал превосходно. То, что для них является шансом начать жизнь лучшую, чем у них есть сейчас, для тебя – необходимый каждому воину опыт. Это ли не честно?
– У них нет шанса выжить, и тот опыт, о котором Вы говорите, достается бесчеловечной ценой!
Пурпурные глаза благосклонно закрылись.
– Опыт достигается потом и кровью, мой мальчик, и если у них недостаточно умений, это не должно стать помехой потренироваться тебе, и стать таким же мужественным и достойным, как ты.
– Но это неравный бой! Наградили бы Вы хоть одного из них тем, что обещаете, если бы хоть один выжил?
Она улыбнулась.
– Не стремись сделать всех равными. Стремись выделиться среди равных, тогда никогда не будешь смотреть кому-то в спину. Мы не измеряем в литрах всю кровь, которая проливается за время турниров, но, поверь, твою мужественность и решительность потом будут измерять твои подданные…
Резким движением плеча юноша скинул ее руки.
– …о подданных не может быть и речи!
Ее лицо было разгневанным, но мягким.
– Ты невыносим.
Ресницы ее устало опустились. Даниэль даже на секунду подумал, что она вот-вот упадет в обморок, но он слишком хорошо знал эту черту ее характера – она ждала от него раскаяния. И, возможно, все опять произошло бы именно так, как было всегда при таких беседах, но тут отсутствие металлического блеска на шее Даниэля заставило Верену поднять глаза на его воротник.
Стены замка содрогнулись от гнева.
– Сколько раз тебе говорить, что без нектая твоя шея – мишень для врагов!
– Я человек, мне не нужен этот ошейник! Невинная царапина меня не убьет!
Цветной витраж уходящих под самый потолок остроконечных окон, задрожал вместе с ее руками.
– Я знаю, ты уповаешь на свою природу, на воротник, способный защитить от клинка. Но ведь и его, и кетты можно сорвать! К чему эти провокации?!
– Почему же я не могу отказаться от нектая, если меня все равно невозможно убить?
– Потому что так ты провоцируешь своих врагов задуматься о том, что именно дает тебе такую уверенность!
Общая тайна, затронутая ими, заставила обоих замолчать.
– Оставим этот разговор, Вальтер, – сдержанно бросила она, поворачиваясь к Даниэлю спиной и однозначно показывая, что разговор их на этом будет закончен. – Тебе следует явиться на турнир, так как это моя воля. Ты живешь среди вардаров, и я не только твоя королева. Я – твоя мать. Ты обязан повиноваться.
Наконец чаша весов перевесила. Даниэль повернулся и направился к двери. Последние слова упали к ее ногам разбитыми осколками надежды на примирение:
– Я не вардар, Ваше Величество. И имя мое – не Вальтер.
Глава 2
– Пошли все вон!
Множество теней рассыпалось по комнате, забиваясь в углы и прячась за массивной резной мебелью. Королева в крайне плохом расположении духа бессильно опустилась в кресло рядом с камином и закрыла лицо рукой в тонкой черной перчатке. Дымчатый шифоновый полог роскошного платья покорно проследовал за хозяйкой и свернулся у ее ног, словно верный услужливый пес.
– Эдриан, ну сколько же можно! – В голосе ее то и дело сквозили нотки отчаяния, так ей не свойственные. – Это безрезультатное ожидание угнетает больше, чем угроза войны с эхтерлингами! И был бы нам хоть один знак, хоть одно предзнаменование о том, что надежды наши не напрасны!
Сумрак комнаты дрогнул. В темноте зала возник высокий широкоплечий силуэт. Черный прямой воротник с отполированным до блеска нектаем, настолько широким, что обладатель его непременно держал подбородок высоко, подчеркивал его исключительное место среди королевских подданных. Не поймешь, то ли молод он, то ли стар. Борода закрывает угловатый подбородок, делая лицо еще более вытянутым. В нем чувствуется сила.
Тяжелый плащ скользнул с крепких плеч и упал позади в знак почтения и смирения.
– Ваше Величество, еще рано воздевать руки к небу…
– …пока нам самим не объявили войну! – взвинченный голос, звучавший так неестественно для этой женщины, заставил его сглотнуть остаток заготовленных утешений. Она была настолько не в духе, что накаленность обстановки требовала тактичной осторожности.
– Я понимаю Ваше беспокойство… – Его низкий гортанный голос вызывал глубокое доверие. – Но мы знали времена тяжелее, чем эти. эхтерлинги – народ не воинственный, но импульсивный и, к сожалению, злопамятный. Перешедшие нам по праву земли они продолжают считать своими, поэтому им хватит любого повода, чтобы объявить нам войну. А Великое Провидение, о котором и они, и мы с Вами знаем, не оставляет им иного выбора. Жить в ожидании собственной смерти – это ли не высшее наказание? Как только они узнают, что Он уже рядом с троном, им нужен будет только повод.