"Валутина гора"
Шрифт:
– Вот мы, - Кутузов показал на карте месторасположение армии, - а вот французы - рука полководца сместилась немного на запад. Давать сражение в сложившейся обстановке, полное безумие. Я не желаю этого, но государь…и народ Российский требует от меня дать генеральное сражение. И у меня не остаётся иного выхода.
– Но ведь сражение всё одно придётся дать.
– Багратион искренне недоумевал над словами Кутузова. Тот едва заметно усмехнулся.
– Все так считают голубчик. В том числе и сам Наполеон!
– А у вашей светлости другое мнение?
– осторожно осведомился Багратион.
– У моей светлости другое мнение. И оно в корне не совпадает с вашим.
Кутузов легко засмеялся, наблюдая остолбенелое лицо Багратиона. Он снова показал на карту и негромко спросил у Багратиона:
– Вам известно голубчик, что является самым страшным врагом полководца?
Видя что Багратион молчит, Кутузов сам же и ответил на свой вопрос:
– Тщеславие голубчик! Тщеславие- самый страшный враг любого полководца. Именно оно заставляет забыть о реальности и принуждает совершать необдуманные поступки. Именно ему сейчас подвержен Наполеон. Он даже не пытается разобраться в обстановке и одержим лишь одной мыслью - захватить Москву.
– Ну и что в этом хорошего для нас?
– Багратион всё ещё не понимал Кутузова.
Тот показал на карту и негромко, с прежней мягкостью продолжил развивать свою мысль.
– Наполеон рвётся в Москву. Смотрите, что получается голубчик? На востоке от Москвы стоят Рязанское и Владимирское ополчения. На севере расположились Новгородское, Тверское и Ярославское ополчения. На юге - Калужское ополчение. Юг, в отличии от востока и севера, защищён слабо. Иначе говоря, голубчик - продолжал сосредоточенно Кутузов, водя рукой по карте, - Москва со всех сторон окружена нашими войсками. Если мы займём позицию южнее и переведём основные действия на Калужскую дорогу, а Наполеон введёт армию в Москву - здесь Кутузов остановился и выразительно посмотрел на Багратиона.
Но тот не увидел этого взгляда. Багратион нагнулся над картой, раздумывая над картиной описанной Кутузовым. Чуть позже раздался изумлённый голос Багратиона.
– Но ведь получается…капкан. Если Наполеон войдёт в Москву, а мы займём позицию южнее Москвы,…у него останется три пути. Первый - идти дальше. Тогда капкан сам собой захлопнется, и он окажется в полном окружении. Второй - остаться в Москве. Но тогда мы без труда сможем отсечь его коммуникации фланговыми ударами. И третий - отступить назад.
Багратион поднял на Кутузова изумлённый взгляд.
– Вот именно!
– подтвердил Кутузов.
– Император ведёт свою армию прямо в ловушку. А чтобы он не передумал, мы дадим генеральное сражение перед Москвой. Главная цель этого сражения голубчик, сохранить армию и не претерпев поражения, отступать далее. Он бросится за нами вдогонку. И тем самым обречёт свою армию на погибель. Нам останется лишь лёгкими ударами лишить французов снабжения. И помните о главном голубчик, никто не должен знать о том, что стало известно вам. Никто не позволит нам отдать Москву французам. Но иного выхода победить Наполеона и сохранить русскую армию - нет!
Спустя несколько дней после этого разговора, Кутузов отвёл армию к Можайску. Русская армия заняла позиции севернее Можайска. Бородинское поле готовилось встретить неприятеля.
Двадцать шестого августа 1812 года небо на востоке окрасилось в оранжевый цвет, осветив предстоящее поле битвы. Глядя на восходящее солнце, Наполеон
– Вот оно…солнце Аустерлица!
Глава
В первых числах сентября погода резко изменилась. Жара спала, уступив место дождям и холодным ветрам. Многие восприняли внезапное изменение погоды как неблагоприятный знак. Разнообразные слухи проносились по всей России. Что только не говорили люди по поводу военных действий. А более всего тревожили слух вести о падении Москвы.
– Как же так?
– вопрошали люди, - ведь побили французов при Бородине. Так что же опять отступаем? Почто Москву отдали французам?
Маленькая деревушка Ивантеевка Минской губернии не стало исключением. На дворе стояла глубокая ночь, а окна одного из домов в деревне были ярко освещены. Несколько мужиков, устроившись на двух громадных сундуках в прихожей, попыхивали трубками и с пылом обсуждали военную обстановку. Часто слышались слова: Кутузов и Москва. Спор был в самом разгаре, когда снаружи раздался шум. Один из мужиков сразу же прильнул к окошку.
– Чего там?
– раздался за ним грубый голос.
– Двуколка. Верно, доктор прибыл, - отозвался тот, кто смотрел из окна, - чего-то припёрся в ночь. Верно, опять худо стало.
Снаружи действительно остановилась двуколка. Из неё вышел пожилой мужчина, с какой-то сумкой в руках. Мужчина направился к соседнему с освещёнными окнами дому. Из окна за ним следили до тех пор, пока его силуэт не исчез за калиткой. Мужчина негромко постучал в дверь. Она тотчас же открылась. В проёме показалось худощавое лицо человека преклонного возраста. Он молча посторонился, пропуская внутрь прибывшего. Не задерживаясь у порога, он прошёл в единственную комнату, что имелась в доме. Старик пошёл следом за ним. В комнате, на грубом топчане, лежал раненый мужчина. Живот у него был накрепко перебинтован. Местами сквозь бинты проступали капли крови. Лицо мужчины было покрыто густой щетиной. Доктор прошёл к раненому и опустился на табурет стоявший рядом с топчаном. Он взял руку раненого и пощупал пульс. Опустив руку, он занялся осмотром головы. Чуть выше правого виска была заметна рана. По всей видимости доктор был удовлетворён её состоянием. Он вновь пощупал пульс. Затем осмотрел зрачки и сразу после этого поднялся и скинув с себя сюртук, засучил рукава рубашки. Передвинув табурет немного назад, он снова опустился на него и, потянувшись к животу раненого, уверенными движениями начал разматывать бинты. Старик молча примостился за его плечом, пристально наблюдая за его движениями. Вскоре показался своеобразный след от пули. Края вокруг раны вздулись и покраснели. Доктор наклонился и очень долго рассматривал рану. Потом снова поднялся и раскрыв сумку, начал вытаскивать бинты и лекарства. В следующие четверть часа он тщательно прочистил рану и, наложив на неё лекарства, крепко перебинтовал. Когда он поднялся с места и начал одеваться, старик с немым вопросом устремил на него свой взгляд. Доктор широко улыбнулся:
– Лихорадка закончилась. Опухоль и краснота спадает,…это значит, что рана начала заживать. Теперь можно говорить с уверенностью о том, что самое страшное позади. Он выживет. А я ведь и не надеялся. Даже браться не желал. Если бы не ваша настойчивость…он бы сейчас был уже мёртв.
Доктор тепло посмотрел на старика и закончил:
– Меня ждут больные, надо ехать дальше. Давайте ему лекарство, которое я вам привёз в прошлый раз. Оно благоприятно действует на него. Денька через два снова вас навещу.