Валюта смерти
Шрифт:
Аня поскользнулась, и гид подхватил ее в последний момент, извиняясь и отскакивая от клиентки с таким видом, будто бы ненароком чуть не наступил на здоровенную крысу.
– Спасибо, извините. Я такая неловкая, – она попыталась рассмеяться, но новый знакомый даже не улыбнулся. – У вас давно снег? – спросила она, чтобы поддержать разговор.
– С начала зимы, – пожал плечами Георгий.
– А зима давно началась? – У Ани внутри похолодело.
– Она уже почитай что закончилась. Весна. – Они сели в машину, сумку гид забросил на заднее сидение, чтобы не мешала.
– Весна. Весна в аду, неплохое название для какого-нибудь женского романа, – Аня старалась скрыть свое смущение. Хотя вряд ли это имело смысл делать. Георгий все равно знал, кто она и откуда. А значит, не было никакого смысла хорониться от него. Но если он имел информацию о происходящем в реальности, то она вообще ничего не знала о мире, в котором угораздило оказаться ее любимого.
А ведь должна была знать! Во всяком случае, могла бы привезти ему шарфик и пару теплых носков, хотя это не главное. Об этом мире вообще следовало выяснить как можно больше, ведь никогда не знаешь, что может пригодиться на самом деле.
В сказках, например, часто говорится, что черти, равно как и любая нечистая сила, обожают торговаться. То они душу клянчат, то испытывают нужду в каких-нибудь совершенно незначащих для обыкновенных людей вещах.
Вычислить, что на самом деле нужно нечистой силе, – и можно ставить свои условия, наилучший вариант – забрать Диму домой. Интересно, а это реально или она размечталась?
Аня окинула изучающим взглядом Георгия, пытаясь угадать, легко ли будет получить от него необходимую информацию. Но так ничего и не решила. Худощавый, с длинными, давно немытыми волосами, спадающими сальными патлами, длинный нос, появляющийся за секунду до своего владельца… Человек как человек – ничего чертенячьего. Даже не определишь, покойник или живой. Хотя откуда в аду живые люди?
Когда-то она читала свидетельства очевидцев, тем или иным способом попадающих в ад. Их еще называли обмершими, то есть, не умершими окончательно. Так, все они, точно в один голос, говорили, будто встретившиеся им там служители свидетельствовали: живому нельзя находиться в царстве мертвых.
Георгий ни капельки не напоминал покойника, отчего Аня подумала, что, возможно, на том свете научились заключать договора с вольнонаемными работниками.
Аня так увлеклась своими мыслями, что совсем не обращала внимания на вид за окном и очнулась, только когда вокруг них замелькали поля и крохотные дачные домики. Машина явно гнала по Ленобласти.
– Куда это мы?! – взвизгнула Аня, – мы же должны ехать ко мне домой. К нам домой. К Димке. Куда вы меня везете?
– Мы едем в сторону Репино, вот уже Сестрорецк проскочили, скоро будем на месте, – съежился над баранкой водитель. – Вы не пугайтесь только, Бога ради. Начальство велело устроить вам встречу в одном из здешних санаториев, чтобы народ не волновать. Сами понимаете, дома соседи шпионят, мало ли кто увидит вас и признает. Что тогда? Это же понимать надо.
– В санаторий? В какой санаторий? – Аня припомнила, что уже слышала о том, что свидание могут организовать не в квартире, а в каком-нибудь другом месте. В тюрьме, кабинете массажа, так почему не в санатории?
– Санаторий «Заря» недалеко от станции, – водитель пытался говорить спокойно, но его голос предательски дрожал, в глазах читался непонятный ужас.
«Чего это он так затрясся? – удивилась про себя Аня, – хотя, возможно, новичок и никогда прежде не доставлял нелегалку на свидание к мужу».
– Вам там снят номер в первом корпусе. Отличный номер, насколько я успел узнать – Дмитрий должен быть уже на месте. Так что не извольте беспокоиться, все будет, как надо. У вас на все про все три часа, потом я позвоню по телефону, и мы встретимся в холле. По инструкции вашему мужу лучше вас не провожать. Хотя в данных условиях не вижу в этом ничего предосудительного. Вас ведь там никто не знает, а внешне вы ничем не отличаетесь от наших людей. Обычная молодая пара на отдыхе. Ничего особенного. Главное, чтобы знакомых поблизости не оказалось. А то…
Впрочем, вас научили отводить глаза?
– Вроде да, – Аня неопределенно пожала плечами.
– Если что, я сам отведу. Не беспокойтесь.
– Мы по нижнему шоссе едем? – Спросила Аня через некоторое время, разглядывая мохнатые, с опущенными лапищами, ели.
– По нему, а вы что же, бывали уже в наших местах?
– В ваших, пожалуй, нет. А вот под Питером бывала, и неоднократно. У родителей дача в Комарово. Недалеко от Дома творчества. Знаете?
– Дом писателя? Знаю, конечно, летом дачу снимали с женой по соседству.
– У вас тут и жена есть?
– А как же – Настенька.
– И дети? – У Ани сжалось от боли сердце. – И давно вы…
– Что давно? – Водитель испуганно уставился на Аню, начисто забыв про машину. Хотя, если разобраться, чего опасаться трупу?
– Ну, вы вместе давно? – помогла ему Аня. – Хотите, угадаю: вы сначала жили в другом месте. Другом мире, а потом сначала один из вас приехал сюда, а потом и второй. Так?
– Откуда вы знаете? Кто вам сказал? – Водитель опустил руки с баранки, так что Ане пришлось самой хвататься за руль, когда машина заскользила на встречку. Хорошо еще, за городом в этот ранний час было мало машин.
Поняв свою оплошность, Георгий вновь взял себя в руки, следя за дорогой.
– Вы совершенно правы, мы с Настенькой познакомились еще в середине девяностых в Питере. Учились вместе, потом поженились. Уехали сначала к моим родителям в Киев, но там не было работы, так что моя Настя была вынуждена вернуться в Питер к маме. Нашла себе здесь работу. Обо мне договорилась, и вот я здесь. Скоро и детей перевезем. Семья должна быть вместе.
– Детей-то зачем? – Прокормятся у ваших родителей, ничего с ними не сделается. Не надо их сюда тащить.
– Дети должны быть со своими родителями, – покачал головой гид. – Так, и не иначе. Я, вообще, как понимаю – семья – семь я. В основе слово «семя». Семя, из которого все произрастает – матрица, основа всему. Оттого отец в доме хозяин, и его слово – закон. И если мы с моей половинкой четверых деток совместно осилили, Господь нам всенепременнейше еще пошлет, и их тоже нужно будет поднимать, пока в рост не войдут, в цвет не вступят. Если дети отдельно, родители отдельно – это уже не семья, а ерунда какая-то. Ничего, накопим денег, снимем квартиру побольше, и тогда заживем.