Валюта смерти
Шрифт:
Домой прибыла только около шести часов, так что времени оставалось лишь покормить Казика и наскоро принять душ перед встречей с Димой. Она подкрасилась и переоделась было в любимое Димино платье, но вовремя вспомнила, что Трепетович рекомендовал не выделяться из толпы, поэтому платье и туфли на всякий случай решила взять с собой, только теперь соображая, что сумка с мобильником, кошельком и запретным рассказом, осталась в машине.
Особенно было жалко мобильника, впрочем, дешевый телефон можно было купить в стекляшке возле метрополитена, а дорогой-то ей зачем? Номера отца, мамы и сестры она помнила наизусть, с друзьями и коллегами по работе не общалась с самой аварии.
На вопрос Казика, когда же они пойдут звонить, Аня буркнула что-то неопределенное, мол завтра, послезавтра, не видишь – занята. По реакции ребенка было понятно, что он, хоть и обиделся, а не сбежит в ее отсутствие. Парнишка был явно не из уличной шушеры, бессонная ночь в страшном подвале подействовала на него как нельзя лучше, так что Казик был тихим, смирным, не качал права и, вообще, вел себя так, словно его нет, – мечта, а не ребенок!
Да уж, неправдоподобно хороший мальчик, у Ани даже заскребло на душе, что она такая паскуда, то вдруг упахала куда-то посреди бела дня, так что парень ждал ее голодный, то бросает на целую ночь одного. На всякий случай, она специально подвела мальчика к холодильнику, объясняя, какие продукты невозбраняется оттуда взять. Впрочем, лекция сводилась к тому, что творог и сметану он может поесть, не подогревая, то же относится к йогурту, а вот молоко лучше сначала подержать немного на столе, чтобы не застудить горло. К разрешенным продуктам также пришлось отнести печенье и яблоки, последние, не доверяя малышу, Аня тщательно вымыла кипятком.
Потом она написала пространную записку отцу – так, на случай, если ее все-таки обнаружат и арестуют бойцы «Яви», или как там называл эту организацию Трепетович. В записке она просила позаботиться о своем приемном сыне Казике. Слова «приемный сын» дались с трудом, но Аня преодолела себя. Конечно, самой ей в такой ситуации только детей не хватало, да и Казика она держала дома лишь для того, чтобы добраться до его клада, но отцу об этом знать не стоило. Да и в случае ее смерти парень не должен был попасть снова на улицу.
Кроме того, оставалась еще слабая надежда, что если ее принудят остаться на том свете насильно, именно маленький серьезный мальчик поможет отцу наладить связь со своей сумасбродной дочерью.
Оставив Казику номер телефона Александра Семеновича и пообещав к утру вернуться, Аня сложила вещи в холщевую Димкину сумку и вышла из дома в назначенное время. У подъезда ее уже дожидался носатый кавказец с оранжевой табличкой фирмы «Навь».
Молча они сели в стоящую тут же светлую «шестерку», машина бесшумно тронулась с места.
«Мне, наверное, нужно предъявить документы, а они в сумке, а сумка»!!! – встрепенулась Аня. Меланхоличный кавказец на ходу крутил ручку радио.
– Договор, заключенный с вами, это на случай предъявления претензий в фирму, – как будто прочитав ее мысли, лениво протянул он, – настоящая путевка у меня на руках. Ее клиентам не отдают из соображений безопасности. Впрочем, какая путевка, когда проводник меня в лицо знает. Формальность одна…
Аня вздохнула с облегчением.
Уже совсем скоро она увидит Димку, может быть, даже не только увидит, но и…
То, что фирма кинет ее за каких-то полторы тысячи баксов, казалось нереальным, им нужен живой клиент, а не дохлый. А значит, постараются уберечь, охрану дадут, с местными властями проблемы уладят. То, что нелегалов нигде не любят, она понимала, не маленькая, по всему выходило, что самое правильное, в путешествие вести себя тише воды, ниже травы и во всем слушаться гидов.
– А ваша фирма, она вообще давно открыта? Прежде я о ней что-то ничего, вроде как, не слышала, хотя название «Навь» явно что-то напоминает, – попробовала Аня затеять разговор.
– Думаю, что давно, просто раньше она вам без надобности была, – кавказец притормозил на светофоре, но тот почти сразу же полыхнул зеленым, и они продолжили путь.
– А вы только туда туры организуете или и оттуда сюда? – у Ани затеплилась надежда. Вдруг подумалось, что Димка вот так же может когда-нибудь навестить ее или даже остаться навсегда. Хотя это вряд ли, скорее уж она к нему…
– «Навь» – прогрессивная фирма, это понимать надо. У нас лучшие ученые, самые передовые технологии, – обрадовался возможности поговорить на любимую тему кавказец. – Лучшие умы человечества наладили связь, создали коридор. «Навь» не против туристов оттуда. Даже очень за таких туристов. Наши агенты работают там, но «Явь» мешает.
«Явь»? Ага, конкурирующая фирма, скорее всего, Яша как раз работает на «Явь». Но, если «Навь» не возражает против пересечения границы туристами, отчего же охрана фирмы погналась за ним? Хотя, возможно, что Яков как раз и был нелегалом, или потому, что, оказавшись в этом мире, он, как это говорили при совке, занимался подрывной деятельностью.
Надо было все-таки, хотя бы краем глаза, заглянуть в этот рассказ, теперь бы не гадала, о чем пытался рассказать ее спаситель.
Впрочем, с чего она взяла, что Яков ей не привиделся? И откуда в Питере возьмется болотница? То есть, дева-утопленница – явление не такое уж и редкое, но действующее, опасное…
Ага. Еще месяц не поешь, и не только болотницы, лешие и кикиморы понабегут. Поднимется, точно прыщ, в самом центре России, в столице Москве, Лысая гора, слетятся ведьмы на шабаш и оттуда начнут диктовать свои законы ничего не подозревающим гражданам. Мертвые поднимутся из могил и пойдут махаться с живыми за отнятую жилплощадь! А там уже и до Армагеддона рукой подать.
Болотница, болотница – это еще цветочки. Начало безумия, первая весточка с «Пряжки»! Болотница…
А ведь она мне тогда глаза отвела. Ну, точно! – Аню даже в жар от собственной догадливости бросило, – конечно, говорила то о том, то о другом, а она, Аня, стояла, как последняя дура, уши развесив. Так на голубом глазу и вошла бы в чистые воды Стикса. Стикса, Ахерона, Смородины – боже – да ведь все это суть одно и то же, река между миром мертвых и живых!