Валютный извозчик
Шрифт:
— Или ты все рассказываешь здесь, или мы едем в посольство и ты будешь говорить в присутствии резидента и под стенографистку.
И не дав ему опомниться, спросил:
— Что ты знаешь про Пичугина?
— Мы с ним никак. Он вообще с нашими никак. Он только со своими из парткома, а я…
— А ты только с его Аленой! — взорвалась Галина. — Я тебя предупреждала!
— Да ничего… Мы только…
— Сначала ты расскажешь Евгению все, что его интересует. Потом я его попрошу
Я решил немного успокоить Бориса:
— Все, что ты скажешь, останется между нами. Если, конечно, ты не знал об их планах и не ходил покупать им билеты.
Тут уже испугалась Галина:
— Да нет. Не знал он ничего. Не такая она дура.
— Думаю, — осторожно начал Борис, — и она ничего не знала. Мы с ней договаривались на сегодня. А вчера утром она мне позвонила и сказала, мол, так получилось, что все откладывается. А сама злющая.
— Тебе не показалось, что она с тобой прощается?
Борис не торопился с ответом.
— Ее муж был ревнив?
— Не знаю.
— Вы встречались с ней здесь.
— Да. Но только несколько раз. Муж ее в это время был в отъезде.
— Куда он уезжал?
— Он уезжал два раза и оба раза в Намибию.
— В Намибию! Ишь куда! А что, Намибия входит в его епархию?
— Там наших немного. Он их курировал по партийной части.
— Ездил только два раза?
— Да.
— За какой период?
— За два месяца.
— А раньше не ездил?
— Нет.
— Почему вдруг такое внимание к Намибии?
— Алена рассказывала, когда он туда ездил в первый раз, то договорился, что ему там смастерят какую-то безделушку. А потом ездил за ней.
— Эта безделушка, случаем, не алмазы?
Снова вмешалась Галина:
— За алмазами далеко ехать не надо, их тут на каждом углу продают.
— Не скажи! — огрызнулся Борис. — Алмаз алмазу рознь. Может быть, какой особый. Хотя… Большой алмаз заказать нельзя, а он сначала что-то заказал, а потом за этим приезжал. Хотя…
— Что «хотя»?
Борис мялся:
— Да так, ничего.
— Еще? Что еще? — не отставал я.
— Ничего.
— Правда ничего, — подтвердила Галина. — Я его уже допрашивала.
И принялась кокетничать:
— Видишь, Евгений, и от меня польза есть. А Борис никак не хочет этого понять. У меня чутье прирожденного агента.
Я понял, что ничего больше не узнаю, и направился к двери.
— В посольство? — спросила Галина.
— Только на минуту. А потом в гостиницу. Надо выспаться.
В дверях Борис смущенно улыбнулся:
— Я — не очень?
Я
— Очень. Но я — по другим делам. А ты все равно крепись. Не ровен час!
Борис только вздохнул:
— Мне недавно цыганка предсказала счастливую карьеру.
— Одной даме предсказали, что она выйдет замуж и у нее будут три близнеца. И что ты думаешь?! Близнецы родились, а замуж она так и не вышла. Но ты все равно крепись.
Я поднялся в кабинет Болтовского.
— Что-нибудь интересное узнал?
— Практически ничего. Кроме того, что он два раза летал в Намибию. Первый раз что-то заказывал, второй раз получил заказ.
— Не ахти. Будем писать или подождем?
По этому неуверенному «будем писать», я понял, что писать об этом в Москву ему не с руки, ибо надо будет упоминать источник, от которого получены сведения, а сведения получены от его сотрудника, находившегося в интимных отношениях с женой бежавшего.
— Понимаешь, — он замялся. — Москва и без того лютует.
Вошел шифровальщик, протянул розовый листок входящей телеграммы. Болтовский прочел, потом протянул мне.
— Тут для тебя.
«Для тов. Лонова Е.Н. Поставьте в известность резидента о данном вам поручении перевезти груз для инстанции».
— Это то, о чем я тебе рассказывал.
— Читай дальше.
«Окажите резидентуре помощь в деле Пичугина. Резидент проинформирован».
— Поедем ко мне, пообедаем, — предложил Болтовский.
— Хочу с дороги помыться, отдохнуть. Вчера замотался.
— Ладно, отоспишься, приходи.
Гостиница находилась рядом с посольством около паромной переправы в соседний Заир. Мой номер выходил на реку. Небольшая кровать, стол и два стула. На одном лежал мой портфель. Я разделся, принял душ и сразу в кровать.
«Надо поставить будильник на четыре, а то проспишь до ночи, — думал я, засыпая.
Но ставить будильник оказалось излишним.
— Просыпайся, просыпайся!
Я открыл глаза. Передо мной стояла Галина.
8. Любезная Солоха
— Как ты сюда проникла?
— Для белой женщины в Африке закрытых дверей не существует.
«И закрытых платьев», — отметил я про себя. На Галине было нечто, что кофтой назвать было бы преувеличением.
Это черно-кружевное «нечто» без рукавов на двух расхлябанных пуговицах заканчивалось джинсами до колен, стянутыми широким кожаным ремнем с массивной металлической пряжкой. Выглядела она подтянутой и посвежевшей. Я одобрительно покачал головой: