Вам хорошо, прекрасная маркиза?
Шрифт:
– Нравится? – я с надеждой натянула короткую футболку на пояс джинсов и на всякий случай поставила на пол обе ноги.
– Очаровательно, – хмыкнул Давыдов и кивнул мне на дверь. – Легкий перекус, после чего мы начинаем поиски!
– Что ищем? – проявила я готовность к общению с ним.
– Неопубликованное письмо Пушкина. Оригинал. Довольно дорогой, с точки зрения наследства и аукционной стоимости.
– А подробнее? – заинтересовалась я.
– Подробности тебе не нужны, Катя. Достаточно будет взглянуть на почерк, и ты сразу поймешь, что это оно.
– А что не так с почерком у Пушкина? Страдает каллиграфия или каракули слишком амбициозны?
– Тупишь? – прищурился Давыдов.
Я отпустила несчастную футболку, сразу обнажившую мне живот. Да, я хотела этим утром выглядеть немного сексуально. Совсем немного.
– Или издеваешься? – он не сводил глаз с моего живота, который я на всякий случай втянула к позвоночнику.
– Как ты можешь так думать?! – возмутилась я. – Я искренне хочу тебе помочь.
– Тогда помогай.
Развернулся и вышел. Ни тебе «хорошо выглядишь», ни «прекрасно мыслишь», ни «классно излагаешь»… Нет, правда, мог что-нибудь приятное сказать. Но мужчины такие… мужчины, что ничего хорошего от них не дождешься!
Стоп, сказала я себе, пора настраиваться на позитивный лад.
Не все так плохо, к чему имеет касательство Давыдов.
Во-первых, мне в поместье нравится. Во-вторых, здесь полно и без него довольно интересных людей… Кто же это… Сейчас соображу… А! Взять хотя бы Костика! Нет, Костика лучше не брать, он какой-то угрюмый и запуганный. Интересно, а он-то где ищет раритетное письмецо? Шарит небось по одежным шкафам…
– Ты идешь?! – в дверь снова заглянул Давыдов. Нахмурился и недовольно покачал головой. – Катя, за мной!
Он мной еще управляет! Терпеть не могу, когда мной кто-то управляет, пускай более умный и привлекательный. Все. Довольно с него парочки определений, остальные он не заслужил.
Стоп, еще раз сказала я себе. Обычно я с первого раза понимаю, но здесь у меня выдался тяжелый случай. Стоп, сказала я себе, почему я на него злюсь? Снег, солнце, небо, покой – мир такой прекрасный и предсказуемый! Как Давыдов. Могу с ходу предсказать: если он сейчас заглянет, мы поругаемся.
У нас словно так заведено – одну половину дня мы проживаем мирно, а вторую обязательно ругаемся. Ну, не так чтобы с битьем посуды и прочим мордобоем, но обнаглевшая черная кошка между нами регулярно пробегает. А всего лишь нужно, чтобы он подошел ко мне, обнял, поцеловал, сказал: «Катя, милая, нам же так хорошо вдвоем»…
– Кэт! – рявкнул под окном Давыдов. – Спускайся вниз! Иначе я уйду один.
И уходи, пронеслось у меня в голове, за рога не держу. Иногда я бываю жутко вредной. При чем здесь рога? Для экспрессии! Я могу и про копыта пару словечек завернуть, которыми стучат в сердце девушки. Копытами, конечно, а не словами. Если бы он мне сказал…
– Я ухожу!
– Сейчас! Подожди меня!
Я схватила дубленку, выбежала из комнаты и понеслась вниз.
На теплой веранде нашего дома за столом привычно сидели Заславский с Дуло и играли в карты. На краю стола сиротливо ютился стаканчик обезжиренного йогурта и сахарная плюшка. Светлая куртка Давыдова мелькала впереди, где-то среди заснеженных деревьев.
– Мне?! – кивнула я на скромный завтрак.
– В смысле? – округлил глаза Дуло.
– Мое?!
Есть-то хотелось. Тем более плюшка была такой аппетитной!
– Настоящая леди должна есть как птичка! – громогласно заявил мой «папаша».
Фраза из романа «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл, но за дословность не ручаюсь. Ну вы знаете, что Заславский кое-что перевирает обычно.
Птичкой я не была, схватила провиант и побежала дальше.
– Потерпи, милая, – прокричал мне вслед Заславский, – может, еще обойдется!
Я догнала Давыдова на тропинке, извилисто уводящей доверчивых путников в самую гущу леса. Он даже не остановился, хотя прекрасно слышал, как я пыхтела позади него! Черствый мужик, зря я в него влюбилась, решила я, сверля ему спину глазами. Если глаза могли прожигать, мои бы это сделали непременно.
– Куда мы идем? – спросила я невинным голоском идущей на заклание жертвы.
Лес все сгущался и сгущался, всеми своими соснами и елями показывая, что в эти снега давно не ступала нога нормального человека.
– Вперед, – ответ Давыдова был предельно лаконичен.
И я резко засомневалась в его адекватности.
Нет, подумайте только, разве может нормальный мужчина не поцеловать девушку, находясь с ней наедине в густом, непроходимом лесу?! Ладно-ладно, «непроходимым» я приукрасила окрестности, все-таки мы шли по заснеженной тропинке.
– Сворачивать не будем? – я попыталась поддержать дружескую беседу.
– Только вперед!
Одержимый, подумала я. Только вот чем? Письмом? Но каким образом письмо окажется в глухом лесу? Интересный вопрос.
– Через пять минут подойдем к охотничьему домику, – не оборачиваясь, сказал он.
– И? – я что-то не поняла и потребовала уточнений.
– И займемся делом.
– Каким?
Глупость спросила! Ясно же, мужчина совершенно один… х-м, с девушкой в охотничьем домике… Я живо представила камин, брошенную перед ним шкуру убитого Давыдовым медведя и нас на ней.
– Поищем письмо в архиве отца.
– Он что, в охотничьем доме?!
– Отец писал там мемуары, должны были остаться какие-то черновики…
Что-то в этом было. Природа располагала к написанию страшилок, жутких историй с воскрешенными мертвецами и прочих прелестей семейной жизни четы Давыдовых. Возможно, они жили мирно и счастливо, но мне отчего-то этот лес казался филиалом ада и навевал мысли о криминале.
– Не бойся, – почувствовал мою тревогу Артур. – Тебе там понравится.
Собирался меня поцеловать? И что за навязчивая идея?!
Но действительно, через пять минут перед нами открылась прекрасная поляна с расчищенной от снега территорией перед аккуратным, опрятным домиком в стиле шале. Мы прошли к двери, но она оказалась закрытой на ключ.