Вам хорошо, прекрасная маркиза?
Шрифт:
И толстуха пошла к нам, по пути подхватывая крючковатый сук.
– Степан Терентьевич?! – продолжала сыпать догадками тетка.
Тигр послушно плелся за ней и махал полосатым хвостом.
– Костька, лихоманка тебя забери?!
– Нет! – громко заявил Давыдов, распахивая дверь. – Это я.
Мой мужчина безумно храбрый! Ну, пока не мой, но это лишь дело времени…
– Артур Олегович?!
– Да, это я.
– А я подумала, что к вам воры забрались. Вон и форточка открыта.
– Проветриваем, – высунулась я из-за него. – Любим дышать свежим морозным воздухом.
– А кто это с вами?
Я давно заметила, что местные жители в любом месте жутко любопытные.
– Моя жена. Знакомьтесь, Капитолина, это Катя. Катя, это Капитолина, наш постоянный почтальон. Я не ошибся? Столько времени прошло.
– Сколько прошло, а ничего не изменилось, – отмахнулась Капитолина. – Только вы женились!
– Он женился, – кивнула я, не рискуя выйти из-за его широкой спины. – По любви! – уточнила на всякий случай.
– Обалдеть! – хлопнула себя по широким бокам толстуха.
– Гав! – поддержал ее тигр.
– Хороший песик, – сказал Артур.
– Где? – спросила я.
– А, Машка-то моя? – улыбнулась Капитолина. – Хороша, слов нет.
Собака?! Это была собака?
– А какой она породы? – засомневалась я.
– Дворянской, – хмыкнула Капитолина. – Да вы не бойтесь, она смирная. За компанию со мной бегает, одной к вам в поместье ходить скучно. Далеко уж больно от деревни…
– А почему она такая? – не сдавалась я, собираясь уличить предков добродушного животного в хождении налево. Возможно, тайком в зоопарк.
– Какая?
– Полосатая!
– Ах, это! Это внучка моя ее выкрасила рыжей краской для волос. Моей внучке семнадцать, такая дылда выросла, а ума нет…
– Вы уверены, что это дело рук внучки?!
– Катя, – сказал Давыдов, снова обнимая меня, – прекрати. Что за допрос? Ты еще спроси, где письмо…
– Письмо! – хлопнула я себя по лбу.
Больно, но иногда помогает вернуться к действительности.
– Я знаю, где может быть письмо.
– Нет, – покачала головой Капитолина. – Сегодня писем нет, одни рекламные листовки да газеты.
– Сегодня нет, а завтра – может быть, – прошептала я, кивая собачьему тигру. – Какой ты молодец, что мне попался!
– Машка, она…
– Есть идея? – прищурился Давыдов.
– Есть, – сказала я.
Идея действительно была, и она была блестящей.
– Совсем обнаглели наши начальники, – продолжала причитать тем временем Капитолина. – Газеты нынче носить невыгодно. За разноску одной газеты нам платят меньше копейки… В почтальонах остались одни энтузиасты и те, кому больше податься некуда. Вот и мне некуда… чего уж… А писем нет. Письма перестали писать люди друг другу, совсем одичали. Живут одинокие, каждый сам по себе.
– Вы знаете что, Капитолина? – перебила я ее.
– Что? – она достала из кармана очки, протерла их и нацепила на нос.
– Если кому-нибудь в поместье, – прищурилась я, собираясь с мыслями, как бы лучше донести свою идею до озабоченных внучкой и копейками мозгов Капитолины. – Если кому-нибудь в поместье пришлют письмо, то, будь добра, скажи об этом Артуру Олеговичу!
– Мне?! – поразился Давыдов. – Зачем?
Я наступила ему на ногу и придавила, чтобы он почувствовал отвлекающую боль.
– Если придет письмецо, – уставилась на меня в четыре глаза почтальонша, – то сказать вам?
– Да, – на всякий случай кивнул Давыдов, извлекая свою ногу из-под моей.
– Если оно даже не вам будет адресовано? – не сводя с меня изучающих глаз, уточнила та. Словно ко мне обращалась, а не к Давыдову!
С другой стороны, я ведь была представлена ей как его жена. А муж и жена – одна сатана с прочими преимуществами перед одиночеством.
– Даже если будет адресовано не ему, – поддакнула я.
– Вы просто скажите, – нахмурился Артур, возможно, догадываясь, что я задумала.
Или он не догадывался, по его унылому выражению лица об этом трудно было сказать что-то определенное.
– Значит, так вот просто взять и сказать, – неожиданно подмигнула мне Капитолина.
И я поняла, на что она намекала.
– Не просто, – усмехнулась я, – а за вознаграждение.
И тоже подмигнула ей.
– Р-р-р-гав! – поддержал нас «тигр», предвкушая, что с гонорара ему достанется сахарная косточка.
– Договорились, – хмыкнула Капитолина, опять-таки обращаясь исключительно ко мне. – Я пошла? Писем нынче нет.
– Идите, – разрешила я, – раз уж нет. Но если завтра хоть одно будет!..
– Всегда готова, – козырнула мне почтальонша и спросила: – Сколько?
– Не обидим!
– Тогда я пошла?
Я толкнула Давыдова в бок. Он ничего не понял! Пришлось мне сказать ему на ухо, что Капитолина ждет благодарности. Только после этого он полез в бумажник и достал купюру. Стыдоба какая! Я, такая честная и порядочная девушка, подкупаю сельского почтальона, которому за доставку одной газеты платят меньше копейки! Мама дорогая, до чего я дожила?!
До искренних отношений с возможно любимым человеком!
Возможно, до искренних отношений… с любимым мужчиной, ради которого я готова свернуть горы, а уж найти ему какое-то письмо – легче легкого!
– Не понял, – сказал мне Давыдов, когда пальто Капитолины с полосатым хвостом скрылись из виду. – При чем здесь почта?
– Пока еще не придумали другой организации, которая доставляет бумажную корреспонденцию, – хмыкнула я.
– Ты думаешь, – прищурился он, – что…
– Да, я иногда делаю это в ущерб остальным чувствам. Я думаю, что твой отец, явно человек сообразительный и находчивый, спрятал письмо не в зданиях и сооружениях, а приказал его послать по почте как раз во время вашей с Фаиной трогательной семейной встречи. Так что не ищи его, а жди со дня на день!