Вам хорошо, прекрасная маркиза?
Шрифт:
Фаина резко побледнела и гневно уставилась на Артура.
Я подумала, что нужно закруглить выраженную вслух неудачную мысль как-то более оптимистично.
– Но некоторые отдельные индивиды обязательно выживут…
– Все хорошо, прекрасная маркиза, – пропел Заславский, возведя глаза к потолку. – Дела идут, и жизнь легка!
– Ни одного печального сюрприза, – подхватила я, – за исключеньем пустяка.
– Так, ерунда, – заголосил с нами Дуло, оставив Костика в покое, – пустое дело. Кобыла ваша околела…
На Фаину страшно было смотреть, и тем не менее я допела:
– А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо.
Невинная песенка, лично мне всегда поднимающая настроение! Я честно не понимала, что такой мотив может приводить кого-то в бешенство.
Нешуточные страсти рвутся на свободу в этом поместье, решила я, заметив, как Фаина согнула чайную ложку пополам. Конечно, это могла быть дешевая ложка китайского производства. Те гнутся без зазрения совести и вдоль и поперек. Безусловно, сама Фаина Борисовна не могла купить подобную дешевку, но возможно же, что ложку купил ныне покойный Олег Васильевич, а он в китайских товарах не разбирался…
Порассуждать на экономические темы с умным человеком – с самой собой мне не дали. Фаина пригласила всех перейти на зимнюю веранду, чтобы полюбоваться звездным небом и выпить легкого игристого вина. При этом она опять так на меня посмотрела, словно я всю жизнь страдала алкоголизмом и тщательно скрывала от нее сей порок.
На веранде благоухали цветы, и в воздухе царил запах жасмина. Откуда ему было взяться? Может, цветы, как и все остальное в этом доме, были ненастоящими?
Мужчины расселись за белым столом, уже накрытым для поедания фруктов и питья вина, а мы с Фаиной встали по разным углам веранды и принялись любоваться тем, за чем пришли. Звезд на небе сегодня было больше чем предостаточно! Глядя на такое безрассудно романтичное небо, хотелось целоваться с Давыдовым, а не выслушивать гадости от его мачехи.
– Вам нельзя, – сказала Фаина суровым тоном, когда я потянулась к бокалу с вином, заботливо налитым мне Заславским. – Я не верю гениальным умам.
Я собиралась брякнуть, а кто она такая, чтобы я ее слушалась? Фаина, опередив меня, ответила:
– Вы собираетесь продолжить род Давыдовых. Это честь для всякой девушки. Вот Мариночка была ее достойна, но, увы, у них с Артуром не сложилось. Несмотря на это, Марина осталась мне близким другом. Попасть в нашу семью нелегко. И раз вы уже попали…
…Раз вы уже вступили в это дерьмо, подумала дальше я.
– …то должны вести себя благоразумно в интересах рода.
Боже мой, какой пафос!
Я повернулась к Артуру. Он сидел и никак внешне не реагировал на слова своей родственницы. Интересно, как он объяснит потом Фаине мое исчезновение из собственной жизни? Вела себя неблагоразумно? Не в интересах рода? А что, Фаина могла бы ему поверить. Давыдов тот еще сноб!
Пока мужчины беседовали о чем-то непонятном, а Фаина пялилась на присутствующих, я пристально изучала звезды и думала над тем, как себя вести дальше.
Ситуация складывалась довольно простая, но только на первый взгляд.
Давыдов привез меня на встречу родственников, не особенно любивших друг друга. Такое случается в каждой второй семье, особенно, если родственникам после смерти главы семейства есть что делить. Пока мне не озвучили, что именно делится, но правда скоро вылезет наружу. Узнала же я, как бы Фаина это ни пыталась скрыть, что она немного не в себе. Как и ее ближайший родственник – Костик. А женишок Степан Терентьевич Дуло – вообще экземпляр кунсткамеры. Нет, я не злая, я просто люблю думать и рассуждать здраво, когда нахожусь в критической ситуации. Конечно, не все мои мысли безупречно умны и логичны, но уж как получается. Не на всех критическая обстановка действует положительно.
Вот сам Давыдов чувствует себя слишком уж хорошо. Не то что мы с Иваном Сергеевичем! Мы как мартышки, посаженные в тесную клетку, мечемся с Заславским и мечемся в поисках выхода. А по ту сторону решеток стоит Марина и показывает нам фигу… Кстати! А где она на самом деле стоит?! На веранде ее не было.
Я поставила бокал с вином на стол. Пусть подавится Фаина, вина ей для меня жалко. И направилась на поиски бывшей пассии своего мнимого мужа. Какое-то десятое чувство подсказывало мне, что я должна ее разыскать. Вдруг она повесилась от несчастной любви?!
– Пройдусь немного, – сказала я Давыдову, остановившись возле его стула.
И наклонилась к нему, подставив щеку для поцелуя. Замерла, затаила дыхание. Поцелует или нет?
Он поцеловал. Нежно очень. Наверное, его чмок остался гореть у меня на щеке огненным пятном. Я чувствовала, что он вот-вот прожжет во мне дыру, и поспешила ретироваться.
– Тебе составить компанию, дорогая? – бросил вслед Артур.
– Нет, дорогой! – промямлила я и понеслась, как испуганная лошадь.
Не захотела, чтобы он увидел мое смятение.
Я пронеслась по коридору и остановилась у большой дубовой двери. Она распахнулась с протяжным скрипом, словно приоткрывала завесу тайны. И тут же смятение от внезапно нахлынувшего к не моему мужчине не моей мечты чувства сменилось привычным любопытством.
– Здесь кто есть? – поинтересовалась я, заглядывая в комнату, освещенную лишь одной тусклой люстрой.
И услышала за дверью шорох.
Другая бы на моем месте страшно перепугалась. Но любопытные девушки ничего не боятся на самом деле.
– Будь так любезна, Катарина! Принеси мне лестницу!
Мило, ничего не скажешь.
Когда-то в далеком детстве я ходила на цирковое представление. Эквилибристы, проделывающие невозможное под куполом цирка, мне понравились. Но каждый раз я закрывала глаза, когда они оказывались в сантиметре от пропасти. Знала, что я сижу не под ними, и на меня вряд ли кто свалится, что у них страховка, и она сдержит падение… И все равно это щемящее чувство «на грани» не давало в полной мере наслаждаться отвагой циркачей. Сегодня я испытывала то же самое, глядя на то, как балансирует на высоте двух метров Марина.