Вампир для истинной королевы

Клименко Анна Борисовна

Я краснею — не привыкла выслушивать столь изысканные признания в любви.

…Но в этот миг двери открываются — и, чеканя шаг, в нашу спальню начинают входить остальные жены, одинаковые фарфоровые куколки с длинными золотыми локонами.

— Агнесса! Агнесса!

Кто-то грубо тряхнул меня.

— А? Что?!! — я в ужасе огляделась.

Эльфийки испарились, как и полагается лесным девам, а надо мной нависало встревоженное лицо Этьена, до самых глаз скрытое под ажурным платочком.

— Ты задремала и тебе приснился дурной сон, — печально сказал он, — что тебе снилось?

— Моя

первая брачная ночь, — яростно буркнула я, усаживаясь. Спину ломило, шея затекла от неудобной позы.

— Ты думаешь, все будет так ужасно? — искренне огорчился Этьен, а мне захотелось его придушить.

— Надеюсь, что нет, — я процедила это сквозь зубы и отвернулась.

Мне на самом деле было страшно — от неизвестности. И еще оттого, что мне предстояло быть сто первой женой эльфа. Хм. Еще неясно, что больше пугает — перспектива выйти замуж за жителя Светлого леса — или же перспектива быть сто первой его супругой. Как на меня будут смотреть эльфийки? Ведь я для них чужая, я — всего лишь человек. А вдруг мне и словом будет не с кем переброситься? И как же хорошо, что я везу с собой Этьена!..

Но мои размышления бесцеремонно прервали. В карету заглянула Эвелина, добродушно ухмыльнулась и объявила:

— Нам навстречу выехало самое главное лицо этого королевства. Скоро у вас появится возможность с ним познакомиться, так что — самое время припудриться и поправить прически.

О, Всевышний. Навстречу выехал мой супруг!

Наверное, я заметно побледнела, потому что улыбка Эвелины стала гораздо шире. Зубы у нее были великолепные, крепкие, белые — такими и кости можно грызть, — «Что она, вероятно, и делает время от времени, когда наступает полнолуние».

— Это не Эльфир, моя королева. Своего мужа ты увидишь только во дворце.

— Но…

Красавица весело рассмеялась и подмигнула Этьену — отчего тот побледнел и с тихим вздохом поспешил отодвинуться от окна.

— Скоро вы все увидите, — она развернула скакуна и унеслась вперед, словно беспощадный дух войны.

— Интересно, о ком она говорила? — я озадаченно посмотрела на Этьена, — кто, если не король, может быть самым главным лицом королевства?!! Разве такое бывает?

…Наблюдая, как в карету втискивается нечто огромное, разряженное в пух и прах и украшенное обилием бантов, я молча прикидывала, кем может приходиться королю эта особа. Королева-мать? Но почетная гостья наша не принадлежала к народу светлых эльфов. Главная жена Эльфира? Но… Если это так, стоило посочувствовать моему будущему мужу, одновременно тихо завидуя мастерству дворцовых поваров, которым удалось прекрасную эльфийскую деву раскормить до таких внушительных размеров.

Между тем бледно-голубые рюши и ленты подобно сказочному чудовищу продолжали заполнять внутреннее пространство кареты. Вплыло розовощекое лицо, не хуже глашатая объявляющего всем и каждому о железном здоровье сей благородной леди. На полных, накрашенных ярко-алой помадой губах играла добродушная, но чуточку снисходительная улыбка. В маленьких ореховых глазках плавало выражение несомненного превосходства — не только надо мной — но и вообще над кем бы то ни было, включая самого Эльфира.

Я дождалась, когда утихнет душераздирающий скрип сминаемых диванных подушек, еще раз оглядела даму. Видом своим она напомнила мне праздничный торт, который мне довелось лицезреть и, увы, совершенно не попробовать, на городском празднике Сбора Урожая.

— Девочка моя, — пророкотала гостья, — тебе уже сказали, кто я?

Пришлось изобразить смущение.

— Нет, к сожалению…

— Ах, совершенно недопустимо! — ее голос во мгновение ока взмыл от басов к сопрано, — я обязательно пожалуюсь его величеству!

И тут же, капризно оттопырив губу, добавила:

— Я Виолетта, королевский астролог!

Хм. Это многое объясняло. Даже в своей деревне я слыхала, что король Эльфир привык во всем полагаться на звезды. Здесь не было ничего странного или неожиданного — в конце концов, его народ в час первого пробуждения увидел именно их, сверкающие бриллианты на черном бархатном небе.

Виолетта окинула меня критическим взглядом, ловко извлекла из-за корсажа блокнот и карандаш, и деловито сказала:

— Ну что, милочка, приступим?

— К чему? — я бросила осторожный взгляд на Этьена, вдавленного роскошным телом королевского астролога в боковину кареты. Тот лишь предпринял попытку пожать плечами — мол, я тоже не знаю, о чем это она…

— Как это — к чему? — возмутилась Виолетта, — конечно же, к составлению твоей натальной карты, дорогуша! Я сравню ее с картой его величества и только после этого смогу сказать, подходите ли вы друг другу или нет.

— Мне казалось, что этот брак — дело уже решенное, — буркнула я.

— Быть может, быть может, — она шаловливо ущипнула меня за щеку, — но ведь для нас все важно, милочка! Пусть даже вы идеально подходите друг другу, важно еще и знать, когда королю необходимо в сто первый раз жениться, чтобы с вами было благословение небес!

Тут я поняла, что меня начинает раздражать ее бесконечные «милочка, милочка», и что через час подобного общения из кареты наверняка вынесут чье-то бездыханное тело. Виолетты или мое собственное.

— Итак, — глас астролога вновь скатился в рокочущие басы, — отвечайте, милочка, когда и где вы изволили родиться.

Почувствовав себя словно на допросе по поводу тайно съеденного сахара, я отчеканила:

— Поместье Лив, двадцать второй день месяца Урожайника.

— О! Грандиозно! — бас перекатился в сопрано и замер визгливым фальцетом, — осеннее равноденствие! Грандиозно! Вы меня просто поражаете, душенька!

— Рада стараться, — мрачно пробубнила я, — что-нибудь еще?

— В котором часу это случилось?

— Не знаю. А это важно?

В тот же миг я поняла, что буду объявлена виноватой не только в пропаже сахара из сахарницы, но и в том, что дворник плохо подмел у конюшни, и в том, что вместо веселого солнышка на небо набежала тучка.

— Вы, милочка, не понимаете, насколько это важно.

— Но я в самом деле не знаю, — пожала я плечами, — если бы мы могли вернуться, я бы спросила матушку.

— Поздно возвращаться! — грянула Виолетта, — придется иметь дело с тем, что есть!