Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной
Шрифт:
Автобус был почти пуст. По крайней мере, на задней площадке, где мы остановились, больше никого не было. Я стояла, прижимаясь лбом к стеклу, и рассматривая проплывающие мимо улицы. То и дело вспоминая, что вон там, за углом, расположен… а вон в том доме жил… а в этом магазине я раньше часто… Остановка. А если выйти здесь, то можно дойти до…
Анхен тихонько целует в висок. Он стоит у меня за спиной, держась за поручень справа и слева от меня, почти не прикасаясь, но при этом заключив в кольцо, из которого не сбежать, даже если б и захотелось.
— И почему
— А на человеческой машине, по твоему, вампиру ездить солидно? Не смеши, вампиру солидно только летать. К тому же это значительно быстрее. Это только такие бездельники, как Сэнта, могут тратить время, разъезжая по городу на человеческих машинах и с человеческой скоростью… — такая привычная насмешливая надменность. Которая сменяется вдруг задумчивым, — впрочем, я ж теперь тоже бездельник… Никак не привыкну.
— Он не вернул тебе должность?
— Пытался, да я не взял. У Риньера неплохо выходит, а я… последний раз, когда был здесь, чуть полстраны не сжег. С таким настроением руководить не стоит.
— Ты все еще хочешь все сжечь? — невольно сглатываю. В памяти возникает гибнущий храм, где вода горела, а вампирши выли от ужаса…
— Нет, — отвечает он чуть задумчиво, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. — Поверишь, ничего уже не хочу. Перегорел. Хочется просто жить. Знаешь, я много думал о месте, где мы смогли бы жить с тобой, чтоб тебе было это комфортно… А если не выйдет вдвоем, то хотя бы ты…
— Давай не будем сейчас, Анхен, пожалуйста. У меня всего один день. Понимаешь, всего один, — все разговоры о будущем несли только боль, а потому пугали. Хотелось забыться. Забыть. Чувствовать себя обычной девой, которая едет куда–то в автобусе. Даже вампиры играют в обычных людей, почему мне нельзя?
— Ты мне лучше скажи, — предпочла вновь вернуться к разговору о транспорте. Безопасней. — Ведь порою ты не спешишь, изображаешь человека, так почему не в человеческой машине? Удобней же, чем ехать стоя в автобусе.
— Ну-у, — он чуть усмехается. — Знаешь, крайне глупо изображать человека, сидя в одиночестве в собственной машине, даже если это человеческая, на колесах. Человеком интересно быть среди людей. К тому же, ты забываешь, я их чувствую. Эмоции, настроение, запахи. И мне нравятся их чувства, они совсем иные, чем когда люди ощущают рядом с собой вампира… К тому же, — продолжил он уже совсем другим тоном, — мне не интересно изображать крутого чиновника, я и так крутой чиновник…
— В отставке, — не могла не добавить.
— А хоть и в отставке, — он усмехается уже в открытую. — Интересней изображать простого студента, и знаешь чем?
— Чем же? — подвох уже чую, но в чем?
— Можно плохо себя вести!
— Что? — даже оборачиваюсь на это фантастическое заявление. И он закрывает мне рот поцелуем. И я горю… плавлюсь… растворяюсь… Мир теряет очертания и формы, окружающего нет, есть только мы…
— Молодые люди, ну как не стыдно, — тут же раздается не слишком громкое, но весьма укоризненное.
И мир возвращается. Мы ж в автобусе. Человеческом. А люди не вампиры, у нас публичность в любви не принята. Я тут же дергаюсь прочь, разрывая поцелуй. Анхен не возражает. Опустив глазки долу и сдерживая улыбку, вежливо–вежливо говорит «простите», чуть развернувшись в сторону возмущенной дамы. Она в ответ лишь неодобрительно поджимает губы.
— Мы больше не будем, — пытаюсь вторить ему я, но не выдерживаю, глядя на его покаянный вид, все–таки смеюсь. Сначала сдавленно, а потом все сильнее. Смеюсь, и не могу остановиться. Впервые с тех пор, как он вновь появился в моей жизни.
Он бросает на меня пронзительный взгляд, и в этом взгляде столь многое… Но тут автобус открывает двери, и Анхен тянет меня, все еще хохочущую, на выход. Мы вылетаем почти бегом, и на лице его тоже улыбка.
А потом долго целуемся на остановке, страстно, жадно, словно не в силах насытится. Словно и впрямь — всего лишь студенты, и не было ничего. Ничего, совсем! Всей той боли, кошмаров, смертей — не было. Это был просто сон, не со мной, не с нами. А мы — вот, гуляем. По городу. Просто гуляем. И этот город вокруг, залитый по–весеннему ярким солнцем, единственная реальность. Нет Бездны и вампирских земель за нею. Я там не была. Все не правда.
До университета мы не доехали, а потому дальше идем пешком, держась за руки, смеясь и временами целуясь. Словно где–то внутри меня прорвало плотину, и все светлые эмоции, чувства, все, что я заперла однажды за семью замками, вдруг вырвались, подхватив меня мощным потоком, закружив, сбивая с ног, лишая ощущения реальности. Мной владело просто сказочное чувство свободы, счастья и даже не любви, какой–то совершенно подростковой влюбленности, когда верхом блаженства кажется просто идти за ручку да целоваться на глазах изумленных прохожих.
А он подыгрывал мне, позволяя ощущать его мальчиком Антоном, позволяя не вспоминать о реальности. Просто чтоб слышать мой смех, как признался он мне потом.
— Погоди, но… куда мы идем? — несмелая мысль пробилась сквозь его поцелуи, и я решилась ее озвучить.
— В университет, — он взглянул чуть удивленно. — Сама ж вроде решила. За углом налево и второй поворот направо. Минут за двадцать дойдем. При желании. Или желания изменились?
— Да нет, я просто… Ты вроде сказал, сегодня выходной, а значит там все закрыто, пусто…
— Я вроде сказал? Ты у меня вообще мимо календаря живешь?
Только плечами пожимаю. С тех пор, как он вернул мне птичку — да, дни недели перестали иметь значение. А это было… пять дней назад? Или шесть? Зарубки на косяке не делала.
— Сегодня суббота, — пояснил с легким вздохом, оценив всю глубину моей неосведомленности в данном вопросе. — Так что жизнь кипит во всей полноте. Более того, у них на этой неделе конференция проходила, вчера должна была завершиться, но я позвонил, сказал, что возможно сегодня у них появлюсь, и они перенесли часть докладов и торжественное закрытие на сегодня. Полагаю, ты там увидишь очень много знакомых лиц.