Вампиры: Когда ночь сменяет день. Книга 1
Шрифт:
Я рассмеялась.
– Это тебе вряд ли удастся, даже после того, как ты меня обратишь.
Улыбка не сходила с лица Доминика, он медленно наклонился ко мне, губы почти коснулись моих… но я быстро убрала руки от шпиля и, сильно подавшись назад, опрокинулась вниз. Падение длилось вечно. Перевернувшись в воздухе, я видела неумолимо приближавшиеся мраморные плиты, залитые лунным светом, и у меня мелькнула мысль: Доминику, пожалуй, надоели мои выходки, и он решил позволить мне разбиться. Представив, что это будет наверняка больно, я содрогнулась. Но в тот же миг знакомая сила закружила меня в вихре, и вместо мраморных плит у подножия Тадж Махала я опустилась на пушистый ковёр. Доминик стоял рядом и смотрел на меня взглядом весьма далёким от одобрения.
– Я уже думала, ты позволишь мне разбиться,- проговорила я, поднимаясь на ноги.
– До последнего боролся с соблазном. Разум совсем от тебя отказался?
– Спроси у него.
Почувствовав приступ голода, я огляделась в поисках телефона.
– Где мы находимся?
– В отеле.
– Об этом я, как ни странно, догадалась. Кстати, каким образом у тебя всегда наготове номер?
– Полезные знакомства и личное обаяние,- Доминик присел на подлокотник дивана.
Телефон стоял на столике в противоположном конце комнаты. Сняв трубку, я обернулась к Доминику, с издёвкой следившему за моими действиями.
– Они ведь поймут английский?
– Проверь.
Из трубки послышалась испанская речь. Вероятно, они бы в самом деле поняли английский – всё-таки это был отель, но, чувствуя на себе ехидный взгляд Доминика, я немного напряглась и заказала еду в номер по-испански.
– Латинская Америка. Или Мексика,- констатировала я.
Доминик рассмеялся. Я неторопливо приблизилась к нему.
– Собираешься составить мне компанию за ужином? Очень мило, но не ожидай ответной учтивости от меня.
– Учтивость мне от тебя не нужна,- усмехнулся Доминик.
– Значит ты согласен? Выпить моей крови…
Доминик легко сжал мои запястья.
– Разве я могу тебе в чём-то отказать?
– Тогда мне нужно время на подготовку.
– Кажется, ты уже всё продумала.
Насмешливость, прозвучавшая в его голосе немного меня насторожила, но я тут же отогнала сомнения.
– Конечно. Вдруг Арент в этот раз вздумает вмешаться. Ты ведь этого не хочешь?
Он потянул меня к себе, и, боясь верить, что вдруг так близко оказалась к цели, которая совсем ещё недавно казалась невыполнимой, я присела ему на колени.
– Дай мне день в какой-нибудь христианской стране. И я всё устрою.
Губы Доминика приникли к моим, и я прижалась к его груди, не помня себя от радости… Конец идиллии положили громкий стук в дверь и последовавший за ним женский голос.
– Твой ужин,- тихо проговорил Доминик.
Поднявшись с его колен, я направилась к двери. Женщина вкатила тележку. Я обернулась было к Доминику, но он уже исчез, как обычно оставив на столике несколько банкнот на чаевые.
После ужина я упала на кровать. Когда проснулась незадолго до рассвета, Доминика не было. Слегка удивившись, я зашла в ванную, вышла из неё, заказала в номер кофе с каким-то рогаликом, выяснила, что нахожусь в Каракасе, а Доминик всё не появлялся. И тогда мне пришло в голову, что, скорее всего, он решил оставить меня на день, о котором я просила, здесь. Венесуэла ведь – христианская страна. Это меня немного расстроило – своё возмездие я хотела совершить кинжалом Толлака, а он остался в в доме Доминика. Но, с другой стороны, зацикливаться на подобных мелочах было ребячеством. Что ж, в какой-нибудь церкви нужно будет освятить землю, чтобы очертить круг, в который Арент не сможет проникнуть, а вместо кинжала сгодится и обычный нож. Задумавшись, я не заметила разлившегося по венам холода и сильно вздрогнула, увидев перед собой Доминика.
– Я так сильно изменился за прошедшую ночь?- хмыкнул он.- Или ты ждала кого-то другого?
– Тебя я уже точно не ждала. Думала, ты оставил меня здесь.
– Это – не самое подходящее место.
– Вот как? Тебе не всё равно, где я освящу землю?
– Разве мне может быть всё равно то, что хотя бы как-то касается тебя?
Никак не отреагировав на ехидство, я тут же заявила, что мне нужно непременно взять несколько вещей из его дома. В просьбе не было ничего необычного – пару раз Доминик уже доставлял меня к себе за сменой одежды. Конечно, ему было бы проще затащить меня в какой-нибудь бутик, но я настаивала на том, чтобы хотя бы изредка возвращаться к привычной обстановке – иначе связь с реальностью грозила потеряться окончательно. И в этот раз никаких подозрений у Доминика, очевидно, не возникло. Прислонившись к стене, он со скучающим видом наблюдал, как я неторопливо забрасываю в сумку нужные и не очень ненужные вещи. На дне сумки покоился кинжал с инкрустированной камнями рукояткой. Покончив со сборами, я повернулась к Доминику, и он, мимолётно улыбнувшись, подхватил меня за талию.
Рассмотреть, где оказалась, я не успела – Доминик тут же опрокинул меня на кровать, набросившись так, словно эта ночь была официально объявлена последней и на том и на этом свете. Сначала я подумала, что причиной было относительно долгое воздержание – Доминик не прикасался ко мне более трёх ночей. Но в том, как он судорожно прижимал меня к себе, как его губы лихорадочно впивались в мою кожу, таилось что-то ещё. В последнее время мне удавалось выходить из его объятий практически без синяков, сейчас, я была уверена, их просто не избежать, и у меня закралось подозрение, что Доминик причинял боль намеренно. Но я держалась железно, с горячностью отвечая на его поцелуи и не оставив ему на память об этой ночи ни единой царапины. Доминик не отрывался от меня, пока небо не стало серым, и только тогда, прижавшись напоследок к моим губам, прошептал:
– Не проспи…
Но глаза закрылись сами собой ещё до того, как стих шёпот Доминика…
Когда я проснулась, была вторая половина дня, и я в ужасе вскочила с кровати. Не обращая внимания на слабость и тупую боль в мышцах, залетела в душ, мимоходом отметила, что синяков оказалось не так уж и много, и, вытираясь на ходу, стала собираться. Натянув на себя первую попавшуюся майку и джинсы, я задумалась. Земли в этот раз понадобится много, и её нужно во что-то набрать… На столике красовалась ваза с цветами, идеально подходившая для этой цели. Забросив цветы в раковину, я вытряхнула на кровать содержимое дорожной сумки, запихала в неё вазу, подхватила солнечные очки и выбежала из номера. Но, в коридоре резко затормозила – обстановка казалась удивительно знакомой. Пёстрое ковровое покрытие, резные перила деревянной лестницы, пол в фойе, выложенный крупной чёрно-белой плиткой… Пытаясь побороть захлестнувшую меня ярость, я сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Я находилась в Сан-Себастьяне, в отеле 19-го века, в котором ещё совсем недавно останавливалась с Винсентом!..
Кое-как овладев собой, я направилась к стойке регистрации, собираясь заказать такси. Но пытки только начинались. За стойкой, улыбаясь во весь рот, стояла Алисия – милая девушка, с которой, когда была здесь с Винсентом, я не раз практиковалась в испанском. Надеясь, что она меня не узнает, я на всякий случай нацепила солнечные очки, но, как только подошла ближе, Алисия издала радостное восклицание и вылила на меня поток испанских приветствий. Вымученно улыбнувшись, я сказала, что очень спешу и мне срочно нужно вызвать такси. Она с готовностью потянулась к телефону и между прочим спросила про моего novio[1] – Винсента. Наверное, загнанная под ноготь иголка причинила бы меньшую боль. Но я почти без заминки ответила, что с ним – всё хорошо, и опрометью бросилась прочь, пока она не спросила что-нибудь ещё.
На улице меня ждало новое испытание – солнце. Щурясь даже под солнечными очками, я спустилась по ступенькам и, проигнорировав любопытные взгляды проходивших мимо гостей, наполнила вазу землёй из клумбы под окнами отеля. Такси подъехало, едва я успела снова выйти к крыльцу. Забравшись на заднее сидение, я попросила отвезти меня к церкви Сан Висенте. Название отдалось во мне глухой болью, но хотелось соблюсти весь возможный символизм: земля, освящённая в церкви святого, носившего имя Винсента, для убийства существа, которое меня с ним разлучило. Я вспомнила порывистые поцелуи Доминика прошедшей ночью и усмехнулась. Он не мог не думать о том, что в этом же отеле я проводила ночи в объятиях Винсента, и мысль, что это могло его зацепить, вызвала у меня чувство злобного удовлетворения.