Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2
Шрифт:
— Ты ещё придёшь ко мне? Или придётся ждать до Праздника Свечей?
— До Праздника Свечей?.. — опешила я.
— В Льеже. Священник, с которым ты встречалась в Венеции, тоже ведь родом из этого города?
— Да, но… На Празднике Свечей я собираюсь увидеться только с Патриком…
— То есть твоего любезного там не будет?
Я вывернулась из его рук, ничего не ответив. Убедить Эдреда отказаться от намерения сопровождать меня на Праздник Свечей можно и позже. Сейчас гораздо важнее нанести защитные знаки на стены виллы до наступления в Провансе рассвета. По комнатам я носилась, как одержимая, чуть не сшибая мебель. Предрассветные сумерки застали меня в саду — за считанные минуты до первого солнечного луча я вывела последнюю завитушку на крайнем столбе ограды. Теперь осталось лишь дождаться, пока в Провансе снова наступит ночь.
Доминик ещё не вернулся. Я меряла шагами гостиную одного из его особняков, нетерпеливо теребя часы Винсента. Самого Винсента я не видела с ночи нашего бурного выяснения отношений. Доминик тоже не заикался о нём, будто Винсента не существовало вовсе… Очень скоро метаться по гостиной мне надоело, и я отправилась к Андронику. Он был на месте — встретил меня с привычной небрежной любезностью и немного большей долей яда, чем обычно.
— Хвалам небесам! Наконец, и мой дом попал на светлую сторону луны!
— Разве сегодня не новолуние? — съязвила я.
— Ты давно не показывалась.
— У меня были дела.
— В Корее?
— Там тоже.
— И, как видно, не без пользы. Доминик представил нам твою добычу — трёх корейских истуканов. И который же из них пал жертвой твоих чар?
— Никто не падал жертвой ничьих чар. Они долго не принимали решение и сделали это сейчас, конечно, не под действием магии.
— Доминик об этом такого же мнения? Даже непосвящённым, вроде меня, заметно, что симпатии между ним и старшим принцем нет и в помине.
— Стало быть, между остальными и старшим принцем симпатия налицо?
— Я всего лишь поделился наблюдением, — промурлыкал Андроник. — Ты всегда ждёшь от меня подвоха. Неужели я так часто выхожу за рамки светской беседы?
— Причём делаешь это настолько искусно, что чаще всего это незаметно.
— Жаль, что у тебя создалось обо мне такое впечатление.
Подойдя к столику, на котором красовался канделябр с десятком свечей, Андроник изящно чиркнул спичкой и начал зажигать их одну за другой. Последовавшая реплика, казалось, не имела к разговору никакого отношения:
— Доминик, должно быть, боготворит тебя.
— Ты упоминаешь его имя в третий раз за последние пять минут. Для этого наверняка должна быть причина.
Андроник зажёг последнюю свечу и, растерев в пальцах почти догоревшую спичку, расположился на диване.
— В какой-то мере понятно, почему Эдред теряет голову при одном упоминании о тебе. Обычно никто не снисходит до общения с ним — да ещё и такого близкого. Но тебе жаль несчастного безумца, ведь так? Думаю, ты питаешь дружеские чувства и к корейскому принцу. И, уверен, привязана к бывшему возлюбленному. Не удивляйся, я говорил с ним. Кстати, если интересно, чем он занят — Диого помогает ему освоить капоэйру для предстоящей битвы.
Я едва удержалась от уже готового сорваться вопроса, что ещё ему известно о Винсенте. Андроник, не таясь, наблюдал за мной, в голосе появились обволакивающие нотки:
— Большинству из нас свойственны только крайности: ненависть, честолюбие, страсть. Но ты продолжаешь чувствовать почти как человек. Это придаёт тебе поистине неповторимое очарование. Человеческая ранимость в сочетании с неуязвимостью бессмертия. Подобное нам существо, обладающее всеми нашими качествами, и всё же так на нас непохожее.
Пренебрежительный, слегка насмешливый тон Андроника начинал действовать мне на нервы. Я уже жалела о своём визите.
— Было бы любопытно узнать тебя смертной. Очевидно, и тогда в тебе было что-то, способное покорить даже такого как Арент. Как же он должен сходить с ума теперь, когда ты, его страсть, его творение, отдаёшь себя другому…
— Мне неприятна эта тема, — перебила я. — Если ты намерен продолжать, я не намерена оставаться.
— Я тебя не держу. И, кажется, не тащил сюда насильно.
— Конечно, нет. Просто поселился в домах своего воспитанника в надежде столкнуться со мной.
Андроник бархатно рассмеялся.
— Как же вы всё-таки дружны! А ты, похоже, действительно склонна к выбору слабого.
— Единственный, кого я выбрала, — Доминик, а он не слаб.
— Разумеется.
В голосе Андроника прозвучала неприкрытая издёвка. Я зло сузила глаза — привычка, которую переняла у Доминика. Откуда-то появилось подозрение, что Андроник знает о подробностях моей встречи с Эдредом под цветущими ветвями гигантского куста.
— По-моему, тебя что-то задевает, Андроник.
— Задевает? Что, по-твоему, может меня задевать?
— Не переводи на меня мой собственный вопрос.
Острые зубы Андроника обнажились в полной очарования улыбке. Он походил на хищное животное, маскирующее мурлыканьем намерение напасть.
— Я не раз пытался представить, что чувствует Доминик, находясь с тобой рядом. Чаще всего я завидую ему. Но иногда мне его жаль. Обладать тобой — сладостно, но и мучительно одновременно. Интересно, что он испытывает в большей мере?
У меня отпали последние сомнения — он знал об Эдреде. И, очевидно, это и правда его задело. Пожалуй, стоило обратить всё в шутку. Пожалуй, не стоило демонстрировать столько презрения… но я дала выход накопившемуся раздражению:
— В самом деле, ты можешь лишь "пытаться представить", что испытывает Доминик. Единственное, что способно вызвать какие-то эмоции у тебя — это смерть агонизирующей в твоих объятиях жертвы.
– Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моих эмоциях, — отрезал Андроник. — Но одно могу сказать: я не такой глупец, как Доминик.