Вампиры. A Love Story
Шрифт:
– Люблю дурь с корицей, - басит Император, огромный мужик, настоящий паровоз на ножках. Его драповое пальто чернее ночи, лицо у него словно раскаленный уголь, шевелюра и борода седы и обильны. Таким количеством волос могут похвастаться только боги и безумцы.
Ханыга, самый маленький из свиты, бостонский терьер, фыркает и трясет головой. Он и сам бы не прочь полакать похлебки (пусть даже кофейной) и переложить мышкой или там сэндвичем с ветчиной, пусть только попадутся на пути. Нищеброд, самый спокойный из свиты, золотой ретривер, переступает с лапы на лапу и прижимается
– Повнимательнее, господа, - гудит Император.
– Случай наградил нас бессонницей, давайте же сполна используем представившуюся нам возможность, пристально изучим город (он сейчас не столь безумен, как днем) и выясним, где могут понадобиться наши услуги.
Император свято убежден, что забота о слабых - первейшая обязанность правителя, вот и вертит головой во все стороны: вдруг кто-то попал в беду. Фигляр, что возьмешь.
– Спокойно, ребятки, - успокаивает свиту Император.
Только какое уж тут спокойствие, когда так воняет кошками. Нищеброд гавкает разок и кидается вдоль по улице, его пучеглазый собрат мчится за ним. Посреди Баттери-стрит на островке безопасности рядом с бронзовым памятником лежит темная скрюченная фигура, неподалеку валяется картонка с какой-то надписью. Композиция памятника - четыре исторических персонажа у печатного станка - всегда казалась Императору комической сценкой. Словно четверо неумех пытаются сладить с дыроколом.
Вот уже Ханыга с Нищебродом тщательно обнюхивают лежащего на земле человека в полной уверенности, что где-то в лохмотьях у него спрятан кот. От прикосновения холодного носа человек шевелится - и Император вздыхает с облегчением.
Подойдя поближе, Император опознает в лежащем Уильяма-С-Большим-Котом. Они давно знакомы и даже раскланиваются при встрече, но расовые противоречия между их спутниками - котом и собаками - помешали им сблизиться.
Император опускается на колени, придавив картонку с надписью, и встряхивает бесчувственное тело:
– Уильям, проснись.
Уильям стонет. Откуда-то из-под его лохмотьев выкатывается пустая бутылка из-под виски «Джонни Уокер».
– Слава богу, живой, - рокочет Император.
– Набрался только в дым.
Ханыга издает хныкающий звук. А кот-то где?
Император прислоняет Уильяма к гранитному постаменту памятника. Уильям мычит:
– Он пропал. Пропал. Пропал. Пропал.
Император подбирает пустую бутылку, нюхает горлышко. Точно, шотландское виски.
– Бутылка была полная, Уильям?
Разоренный котовладелец поднимает с земли картонку и машет ею в воздухе.
– Пропал, - горько тянет он.
На картонке написано: « Я БЕДНЫЙ, И КТО-ТО СПЕР МОЕГО БОЛЬШОГО КОТА ».
– Приношу свои глубочайшие соболезнования, - с достоинством произносит Император и уже собирается спросить Уильяма, где это он раздобыл столько дорогущего виски, но тут по улице разносится протяжный кошачий вой.
По проезжей части к ним мчится огромный бритый кот в красном свитере. Император успевает ухватить Ханыгу
Даже королевская свора отворачивается, инстинктивно понимая, что размякший бритый тридцатипятифунтовый котяра в красном свитере им не по зубам. Никаких конкретных действий в данном случае собачьим протоколом не предусмотрено, и оба придворных начинают вертеться на месте, как бы собираясь лечь и отойти ко сну.
– Уильям, похоже, кто-то обрил твоего кота, - басит Император.
– Уж не я ли?
Слова звучат до того неожиданно, что все вздрагивают. По тротуару к памятнику приближается Томми Флад. Но тут из темноты выныривает нежная бледная рука, хватает Томми сзади за шиворот и изо всех сил дергает. Легко, точно тряпичная кукла, молодой человек улетает за угол.
– Томми?
– окликает Император, тихонько подкрадываясь к тому месту, где только что был юноша.
Ханыга и Нищеброд тянут его назад, туда, где улица упирается в океан, словно у близлежащей пивной валяется особо ароматный кусок мяса, достойный тщательного изучения, но Император заглядывает за угол.
Вампирша Джоди Страут плотно притиснула к стене его приятеля Си Томаса Флада. Одной рукой Джоди зажимает Томасу Фладу рот, а другой, сжатой в кулак, методично лупит его по животу, - звук как из пустой бочки. Томми сдавленно мычит.
– А ну-ка отпусти молодого человека, Джоди, - велит Император.
– Очень прошу.
Джоди послушно следует указаниям государя.
– Ой-ей, - потирает Томми голову.
– Извини, - говорит Джоди.
– Погорячилась.
– Ты ведь вроде собиралась уехать из города вместе со старым кровопийцей?
– недоумевает Император.
(Когда Томми с приятелями из магазина давали бой старому вампиру в яхт-клубе Святого Франциска, Император присутствовал.)
– Да, конечно. Он уже отбыл, скоро и я за ним, - отвечает Джоди.
– Как и обещала инспектору Ривера. Вот только улажу кое-какие дела, чтобы Томми не пропал тут без меня.
Императору нравится Джоди, и он даже слегка расстроился, когда оказалось, что она - гнусный кровосос. Но все равно она хорошенькая девочка, и такая щедрая. Хоть Ханыга и впадает в безумие, завидев ее. Так растявкается, хоть святых выноси.
– Полагаю, это легко решить, - рокочет Император.
– Молодому писателю не повредит опека старших, пока он не освоится как следует в Городе.
– Да я и сам… - заикается Томми.
– Ты обрил кота, - сурово констатирует Император, поднимая мохнатую бровь.
– Э-э-э… мы хотели проверить, смогу ли я жить на пару с ним, чтобы не оставаться одному после отъезда Джоди.
Томми смотрит на Джоди, а та энергично кивает. Глаза у нее искренние-правдивые.
– И… и… - тянет Томми, - я как раз жевал резинку, из которой получаются такие большие, знаете ли, пузыри. Короче, не успел я оглянуться, как Чет набросился на пузырь, тот лопнул, и кот оказался весь облеплен резинкой.