Ванесса
Шрифт:
Глава пятая
МУЖ, КОТОРЫЙ ЛЮБИТ СВОИХ ЖЕН
Гвидо лежал между Ваной и Мидж в своем номере. Обе женщины решили остаться у него на всю ночь. Мидж быстро уснула.
— Вана, ты позавчера так и не ответила на мой вопрос, — сказал Гвидо, — когда я спросил, была ли ты замужем.
— Что за нелепая идея! — расхохоталась она. — Неужели я выгляжу, как замужняя женщина?
— Я тоже часто так говорил. Даже приколол над кроватью листок с надписью: «Я никогда не женюсь». А в результате женился дважды.
— Это меня не удивляет.
— Но удивляет меня. Правда, я держал слово, пока мне не стукнуло тридцать. И к тому же оба раза не я женился, а они меня женили.
— Неужели у тебя такая слабая защита? А впрочем, ты любишь, чтобы тобой командовали.
Она снова начала ласкать Гвидо. Он позволил ей это, но предупредил, что сегодня больше не будет заниматься любовью.
— Значит, Мидж тебя загоняла? — поддразнила его Ванесса. — Я вижу, ты не приспособлен к девичьему простодушию.
— Твоя ученица дикарка, — вздохнул Гвидо. — Но я был бы счастлив, если бы сам мог вернуться к такой дикости. Наверное, это помогло бы мне понять цивилизацию.
— Я иногда задумываюсь, для кого из вас это кончится плохо — ты ее выпотрошишь или она ощиплет твоего петушка? В жизни не видела, чтобы с лошадью обращались так, как с тобой, когда она скакала на тебе!
— Но ведь мы приходим ко взаимно удовлетворяющим результатам. А сейчас, как заметил однажды древний поэт, для меня даже в воспоминании об этих страшных муках таится очарование. Непохоже, чтобы у Мидж остались тяжелые впечатления…
— У меня тоже, хотя в ее возрасте я не была так хороша в этом деле.
— Если бы ты могла делать такого рода сравнения, то не была бы сейчас здесь со мной.
— Как же мало ты меня знаешь! Конечно, я могла сравнивать и делаю это. Представляю, что я отдаюсь, как юная девушка; это еще одна причина, чтобы ты чувствовал меня, когда я «внутри» тела Мидж. Это вызывает у меня еще более сильный оргазм, чем когда ты входишь в мое настоящее тело. И я хотела бы входить в тела твоих женщин, всех женщин, с которыми ты занимаешься и занимался любовью. Которыми ты пользовался, думая о других. Которые отдавались другим, думая о тебе. Которым ты изменил, но не забыл их. И раз уж ты рассказал мне об их существовании, то я хотела бы быть в телах тех женщин, на которых ты женился. Каждый раз, когда ты с ними занимался любовью. И быть тобой, когда они совокуплялись с тобой. Рассказывай мне о них, любовь моя, а я буду тебя нежно ласкать.
— Моя первая жена, — сказал Гвидо, — досталась мне по наследству.
— От безнравственного дядюшки или от проигравшегося картежника?
— От одного американского друга, с которым я познакомился в Калтече. — Где?
— В американском университете.
— А что ты там делал? — удивленно спросила Ванесса.
— Об этом я расскажу тебе позже. Друга, о котором я говорю, звали Аллан Леви, он был моим ровесником. Профессор молекулярной биологии, гений в своей области. Однажды, лет пять назад, мне позвонил из Лос-Анджелеса какой-то незнакомый юрист. Он сообщил, что Аллан умер от опухоли мозга, оставив мне свои книги, «ягуар», двух породистых доберман-пинчеров и свою жену — полувенгерку, полуфранко-канадку.
Ванесса восхищенно всплеснула руками.
— Чудесно! Только тебе могло так повезти!
— Вначале я думал иначе. Во-первых, я был огорчен известием о смерти друга. С тех пор как я за год до этого уехал из Калтеча, мы с ним регулярно переписывались. Но ни разу он не упомянул ни о своей болезни, ни о женитьбе.
— У него что, вообще не было женщин, когда ты жил в Штатах?
— Никаких случайных связей. По-моему, он увлекался мальчиками.
— Особенно тобой. Иначе зачем бы он стал делать тебе эти посмертные подарки?
— Мы были друзьями, а не любовниками.
— Это одно и то же, — настаивала Ванесса.
— Не совсем. Это доказывает то, что едва я уехал из Калтеча, как он женился.
— Это, несомненно, было реакцией на твой отъезд — ему не хватало тебя.
— Не фантазируй, не имея фактов.
— Ладно, тогда дай другое объяснение.
— Любовь с первого взгляда — редкое явление, но известно, что она существует.
— А ты знал женщину, на которой он женился?
— Никогда ее не видел и никогда не слышал, чтобы Аллан о ней говорил. Он встретил ее уже после моего отъезда.
— Но он ничего тебе о ней не сообщил. Не сказал и о том, что умирает. Однако он уже знал об этом, когда женился. Женился из-за любви к тебе, что и требовалось доказать.
— Как ты догадываешься, этот крючкотвор сразу сообщил мне, что пункт, по которому Аллан завещает мне свою жену, не имеет юридической силы и недействителен. Что не аннулирует остальной части завещания. Так что я могу вступить во владение машиной, собаками и книгами, когда захочу. Конечно, после того, как уплачу налог на наследство.
— Что ты и сделал.
— Я объяснил этому презренному щелкоперу, куда ему идти вместе с его формальностями и обязанностями. Так я потерял несколько тысяч интересных книг, мощную спортивную машину и пару горячих и верных животных.
— Но не женщину.
— Через два дня меня разбудили в шесть утра. Кто-то стучал в мою дверь. Это была она.
— В Милане?
— Она вылетела в Милан первым же рейсом и теперь стояла у моей двери с двумя огромными, как гробы, чемоданами. Она была высокой и стройной, в меховой многоцветной пелерине. А ее длинные ноги, казалось, были везде-вокруг ее щек и висков, на плечах и ниже спины, почти от самой талии. Она смотрела на меня зелеными глазами, какие бывают у пантеры, когда глядишь прямо на нее.
— Она не может быть некрасивой, потому ты вдруг заговорил поэтично, как мои предки, которые придумали богов-животных.
— Я никогда в жизни не видел такой красивой женщины. Я стоял так, глядя нанес, в расстегнутой пижаме, почти лишившись дара речи. Прежде всего потому, что понятия не имел, кто она такая.
— Разве она не представилась?
— Представилась, но только через пару минут. Она сказала: «Я — твое наследство».
— На каком языке?
— На французском. Я сразу и не понял.