Ванго. Между небом и землей
Шрифт:
— Что?
— В третьем! Три! Три! Два плюс один!
— Нет, не Шамбери, в Шамбери шел третий.
— Да, — простонал Булар. — Третий в Шамбери!
— В третьем? Спрошу у коллеги…
— Дайте мне вашего коллегу, болван несчастный! Дайте мне его, или я навечно упеку вас в Кайенну!
— Алло?
— Алло? Вы коллега этого болвана?
— Нет, это я сам.
Булар едва не повесился на телефонном проводе.
Авиньон осторожно вынул трубку из его рук.
— Мы просто хотим удостовериться, что его посадили в
Булар смотрел на него так, будто хотел укусить.
— Вы шутите? — сказал Авиньон, послушав несколько секунд. — Вы… Вы в этом уверены? Ладно. Мы вам перезвоним.
Он положил трубку и повернулся к Булару.
— Они говорят, что Виктор был в четвертом поезде.
Комиссар бессмысленно глядел в пустоту. Облизав губы, он сказал голоском пятилетнего ребенка:
— В чет-вер-том? Ладно, лейтенант. Спасибо. Можете быть свободны. Это все, что я хотел знать.
Он оперся о стойку бара и попросил чего-нибудь освежающего.
— Хотите чего-то конкретного? — спросила хозяйка.
— Да. Вот это…
И он широким жестом показал на первый ряд бутылок с аперитивами.
О четвертом поезде комиссар слышал впервые.
Через узкое оконце Виктор успел разглядеть крутой обрыв со сверкающим водопадом. Поезд уже давно мчался дальше.
Пиренеи. Почти приехали.
Четвертый состав только что пересек границу между Сербер и Портбоу на средиземноморском побережье.
Его не остановили ни на одном вокзале, ни у одного шлагбаума. Он едва успел загрузиться углем и водой на каком-то сельском полустанке, но тут же тронулся в путь — рядом залаяла собака. Вероятно, кто-то шатался поблизости.
Наконец Виктор почувствовал, что поезд сбросил скорость: он шел по очень высокому мосту, нависавшему над диким ущельем. Затем он плавно въехал в туннель. В середине туннеля он перешел на соседний путь, углубился в другой туннель. И наконец оказался в огромной пещере, вырубленной в скале и освещенной мощными прожекторами.
Поезд остановился у перрона, где его ждали человек десять.
Дверь вагона открылась.
В проеме показались силуэты двух мужчин. Их лица наглухо закрывали маски электросварщиков. Они ни слова не сказали Виктору. Через несколько минут при свете голубого пламени он был освобожден. Виктор встал и пошел к выходу.
— Наконец-то, — сказал он.
Щурясь от слепящих лучей прожекторов, он спустился на перрон и стал разминаться.
— Все в порядке? — спросил у него один.
— Наш падре у вас?
— Нет.
Виктор ответил уничтожающим взглядом. Его усадили в кресло посреди перрона, и вокруг засуетились три человека.
— Значит, все очень скверно, Доржелес. Как вы умудрились его упустить?
— Мы следили за ним от префектуры до Аустерлицкого вокзала.
— Замечательно. Пятнадцать минут на метро! Вы просто гении слежки. И что дальше?
— Мы видели, как он вошел в Ботанический сад.
Виктор захлопал в ладоши.
— Поздравляю, Доржелес. Следить за человеком в городском саду… Вы, наверное, глаз с него не спускали!
Мужчины и женщины, окружавшие Виктора, принужденно улыбались всякий раз, как улыбался он. Они походили на подручных дьявола. Сейчас они гримировали Виктора, держа наготове косметические карандаши и парики. Его уже было невозможно узнать.
— Мы потеряли след Зефиро в Музее естественной истории, — объяснил Доржелес.
— Какая жалость…
В голосе Виктора уже не было иронии.
— Он знает этот район, господин Виктор. Он прекрасно знает этот район. Буквально отвел нам глаза.
— Отвести глаза можно лишь тем, у кого они есть, Доржелес. А у вас их нет! Откуда он знал, что за ним слежка? А? Откуда, господин Доржелес?
— Зефиро очень осторожен.
— А вы не очень.
Именно Доржелес составил подробный план побега Виктора. Это он подготовил четвертый поезд, переодел и вооружил целый полк, подкупил диспетчеров, сунул взятки еще десяти служащим, но Виктор и не собирался его благодарить.
— Вам больше нечего сказать мне, Доржелес?
— У меня есть важный след. Фотография, сделанная на Аустерлицком вокзале.
Виктор вырвал снимок у него из рук и сказал:
— Я спрашиваю вас, Доржелес, вы ничего не забыли?
Виктор Волк растолкал окружающих. Он полностью преобразился. Даже голос у него стал другим.
Доржелес отступил на шаг.
Теперь перед ним стояла женщина лет сорока пяти, блондинка, с почти незаметным макияжем на лице.
— Я задал вам вопрос, Доржелес.
Тот наконец понял, чего ждет Виктор.
— Да. Простите. Я приношу свои извинения… мадам.
Виктор не ответил.
Доржелес отошел. Он знал, что его минуты сочтены.
— Кто это на фото? — спросил Виктор.
— Этот человек хотел заговорить с ним на вокзале. Зефиро его оттолкнул, но я уверен, что он его знает.
— Что за человек, выяснили?
— Мы обнаружили его след в Лондоне. Уже несколько недель, как он исчез. Но мы его не упустим.
— Кто он?
— Преступник, которого разыскивает ваш старый знакомый Булар за убийство священника. Сам он утверждает, что невиновен, что его преследуют и хотят убить.
— Поймайте его первым и заставьте рассказать о Зефиро. Не разочаровывайте меня. Это ваш единственный шанс реабилитировать себя, Доржелес.
— У меня уже сейчас этим занимаются десять человек.
Виктор Волк остался на перроне один. Теперь он станет госпожой Викторией. Этот персонаж всегда ему удавался. Его ни разу не узнали под этой личиной.
Здесь, в подземном помещении, царил холод. На госпоже Виктории был шелковый плащ. В одной руке она держала туфли на высоких каблуках, в другой — снимок. Она поднесла его к глазам с длинными накладными ресницами.