Ваниль и шоколад
Шрифт:
Опустившись на ковер возле кровати, Пенелопа прислушивалась к дыханию Раймондо и вглядывалась в его лицо. Точно так же она смотрела на своих детей, когда тревожилась за них. Она пользовалась минутами сна, чтобы побыть рядом с ними, заглянуть в их лица, вдохнуть их запах и попытаться вообразить, что им снится. Ее сердце переполнилось нежностью. Внезапно Мортимер шевельнул рукой и положил ладонь ей на плечо.
– Я знал, что ты придешь, – прошептал он.
– Я тебя разбудила?
– Когда ты рядом, мне кажется, что сон продолжается. Волшебный сон.
– Что тебе снилось? –
– Чудесный и странный сон.
– Расскажи мне.
– Я был в лесу. Там росли высокие деревья, я шел по земле, усыпанной палой листвой. Было темно, мне стало страшно. Потом я поднял голову и увидел карусель огней над собой. И я испытал высшую радость, которую раньше знал только с тобой, когда мы занимались любовью.
– Какая красивая история, – улыбнулась Пенелопа.
– Ты сделала мне королевский подарок, приехав сюда, – прошептал Мортимер и обнял ее.
Тогда Пенелопа сбросила одежду, скользнула в постель и всем телом прижалась к Мортимеру.
– Знаешь, я тоже испытывала высшую радость только с тобой. До встречи с тобой я не жила, – призналась Пенелопа. – Я верю, что мы с тобой – две половинки яблока.
Мортимер улыбнулся, а она принялась легкими и бережными жестами раздевать его. Тело Мортимера стало легким, как будто опустошенным, но его кожа сохранила прежнюю упругость и нежность, одному ему присущий запах. Всем своим существом Пенелопа желала, чтобы Мортимер еще хоть раз испытал радость жизни.
Под шум дождя она приняла его в свое лоно.
А потом они вместе плакали, прижавшись друг к другу.
– Помнишь, сколько раз мы бывали счастливы в этой постели, любовь моя? – шепотом спросила Пенелопа.
– Чудо повторилось снова, – согласился Мортимер. – Я ждал твоего возвращения все эти годы. И знаешь, что я тебе скажу? Дело того стоило.
Он покрывал ее лицо мелкими частыми поцелуями, пока она не заснула.
Мортимер лежал неподвижно, обнимая ее, пока не убедился, что она крепко уснула. Тогда он осторожно разжал руки, поднялся и бесшумно оделся. Открыв стенной сейф, спрятанный за картиной Густава Климта, он вынул оттуда маленькую коробочку, обтянутую темной замшей. Внутри находилось платиновое кольцо с бриллиантом овальной огранки «маркиза», когда-то принадлежавшее его матери. Он должен был подарить его своей жене Кэтрин, но не сделал этого. Семь лет назад он все ждал подходящего момента, чтобы надеть это кольцо на палец Пенелопе, но так и не дождался. Теперь благоприятный момент наступил. Мортимер надел кольцо так бережно, что Пенелопа даже не проснулась.
Потом он склонился над ней и с нежностью погладил по волосам. Выключив лампу, он вышел из комнаты и направился в ванную: ему необходимо было сделать обезболивающий укол. Вот уже два месяца, как он прервал химиотерапию. Болезнь зашла так далеко, что он уже не видел смысла продлевать хоть ненадолго свое существование.
Чезира накрывала на стол к ужину.
– Поставь только один прибор: для синьоры, – приказал Мортимер. – И скажи Тито, чтобы отвез меня в Милан.
– Но синьора… – попыталась возразить Чезира.
– Спит.
– А когда проснется?
– Она поймет.
Говорить больше было не о чем.
2
Пенелопу заставило проснуться какое-то тревожное чувство. Она подумала, что ей приснился дурной сон, но потом вспомнила и вытянула руку в постели, ища Раймондо. Его не было рядом. Задыхаясь, она нащупала выключатель. Лампа на ночном столике вспыхнула и осветила комнату, а на безымянном пальце Пенелопы засверкал бесчисленными бликами крупный камень. На столике стояла открытая ювелирная коробочка из темной замши. Значит, это Мортимер сделал ей бесценный подарок.
Она пошла в ванную умыться, потом оделась и вернулась в гостиную. Чезира вязала перед телевизором. На экране мелькали кадры старого фильма.
– Вы хорошо отдохнули? – спросила служанка.
– Где доктор? – нетерпеливо перебила ее Пенелопа.
– Он попросил, чтобы его отвезли в Милан. Сказал, что вы поймете.
– Который час? – Пенелопа чувствовала себя растерянной и бесконечно несчастной.
– Уже около десяти. Хотите чего-нибудь поесть? – Чезира отложила вязанье в сторону.
По оконным стеклам все еще барабанил дождь.
– Я возьму черешни, которыми вы меня угощали. Пожалуй, мне тоже пора ехать, – добавила Пенелопа, немного помолчав.
– В такую-то погоду?
– Чезира, я должна уехать отсюда.
Старуха кивнула. И Пенелопа навсегда покинула дом, где когда-то познала истинное счастье.
Она вернулась в Чезенатико глубокой ночью. Дождь лил не переставая, поэтому, не заходя в дом, Пенелопа прежде всего принялась искать кошку. На веранде всегда хранился электрический фонарик. Взяв его, она осветила пространство под крыльцом. Корзина была пуста. Нигде ни следа матери и котят.
– Сбежала! – разочарованно вздохнула Пенелопа. Она была так подавлена мыслью о смерти, что хотела во что бы то ни стало найти этих слепых котят, маленькие трепещущие комочки жизни. Как-никак, а все-таки утешение.
– Ну почему? – с горечью спросила Пенелопа, отпирая входную дверь.
Включая на ходу свет во всех помещениях, она прошла на кухню и поставила на плиту кастрюльку с молоком, чтобы сварить какао. Бабушка Диомира, когда бывала чем-то недовольна или огорчена, всегда утешалась какао с молоком. Внучка решила последовать ее примеру. Щедро добавив сахару, Пенелопа отнесла кружку в гостиную и опустилась на неудобное кресло чиппендейл. Сил у нее совсем не осталось – ни физических, ни душевных. Выпив какао, она принялась, сама того не замечая, совсем как в детстве, покачиваться в кресле.
И услыхала хриплый прокуренный голос бабушки Диомиры: «Пенелопа, ради всего святого, перестань раскачиваться в моем кресле! Это же чиппендейл!»
Пенелопа закрыла глаза и увидела бабушку, сидевшую напротив нее в кресле с подлокотниками. На ней было черное вечернее платье с белыми цветами. Между указательным и средним пальцем у нее была зажата сигарета. Пенелопа даже ощутила ее запах – смешанный запах пудры, табака и духов «Живанши».
– Мне очень больно, бабушка. И твое какао мне не очень помогает, – прошептала Пенелопа.