Ванька 5
Шрифт:
— Иван, садись чай пить…
Ну, кто бы от чая отказывался.
— Сейчас…
Я к своему месту в вагоне шагнул. У меня там пряники имеются. Не с пустыми же руками идти чай пить. Меня чаем угостят, а я — пряниками.
Только я правую ногу поднял для следующего шага…
Глава 13
Глава 13 Чемодан
Только я правую ногу поднял для следующего шага, как где-то впереди, со стороны, куда мы двигались,
Не знаю уж как, точно — каким-то чудом сумел за полку уцепиться.
Тут наш вагон в правую сторону стал опрокидываться. Сначала, вроде, медленно. Или, это мне так только показалось. Время как будто густой столярный клей потекло, свой бег, как со мной уже не раз случалось, притормозило.
Ничего хорошего в этом нет. Помню я, после такого замедления, со мной всегда что-то нехорошее случалось.
Так и на войне с японцами было. После этого я чуть живой в плен попал.
Вагон, после некоторой задержки, вдруг быстрее и быстрее начал на бок валиться. Его правая стенка роль пола какой-то момент сыграла, а потом я уже плохо происходящее стал воспринимать. Головой со всего маха об что-то звезданулся.
Голова у меня не чугунная. Её содержимое — инструмент тонкий, нежный и подобное обращение категорически не приветствует.
Тем более, по головушке мне не раз уже попадало, а это тоже её крепости не способствует.
Очнулся я… Быстро или не быстро — сказать затруднительно. Перед крушением поезда на часы не смотрел, а теперь — тем более. Совершенно не до этого мне было.
Плохо мне сейчас. Это могу сказать однозначно.
Похоже, не одному мне. Кругом стонет кто-то, матерится, орёт, маму родненькую вспоминает…
Я на потолке лежу. Глаза-то у меня целы и ясно различают, что вагонный пол сейчас от меня сверху и слева чуток. Тут я, явно не к месту, зверьков своих золотых поблагодарил за улучшение моего зрительного анализатора.
Попробовал правой рукой пошевелить. Движется рука и не особенно мне даже и больно.
То же самое с левой рукой и ногами.
Однако, что-то с головой у меня не ладно…
Как очнулся, вроде ничего было, а тут — не то что она заболела, а как будто я ополоумел…
Соображения у меня как-то не стало.
Последнее, о чем более-менее ясно помню, что в башку мою дурную втемяшилось, что чемодан мне мой надо за каким-то лешим срочно найти. Вот, словно небо на землю упадет и жизнь моя драгоценная сейчас окончательно завершится, если я его сейчас не найду.
Тут поезд с рельсов сошел, народу куча пострадала, помощь надо оказывать налево и направо, а мне чемодан стал всего на свете дороже и жизнь без его немила.
Словно затмение у меня случилось.
Помешательство в уме.
Причем, не тихое, а самое что ни на есть…
Описать словами такое невозможно.
Не хватает их просто…
Я
Башкой чумной туда-сюда повертел.
Вот он, мой голубчик и бесценное сокровище.
— Иван, помоги, — слышу, как Павел меня зовёт, а мне совершенно безразлично…
— Сейчас, сейчас…
А, сам не к Павлу, а к чемодану…
Схватил я чемодан, волоком его потащил. Он, словно свинцом налит.
Был, почти как пушиночка на вокзале в Санкт-Петербурге, а вот тут с ним такая метаморфоза произошла…
Или, со мной?
Потом на меня чернота какая-то стала накатывать.
Тут — помню, здесь — хоть каленым железом меня пытай — ничего в памяти не осталось…
Как из вагона выбрался — полный провал, ни одного даже проблеска.
Но, как-то ведь я его покинул?
Очнулся, в какой-то мере в себя пришел — по лесу бреду, солнце уже закатывается. Чемодан — при мне…
Что самое чудное — последнее для меня самое главное…
Причем, воспринимаю я своей ушибленной головой это как само-собой разумеющееся и совершенно правильное.
Когда из этого состояния я во тьму нырнул, не помню…
Следующее светлое пятнышко — уже ночь. Я у поваленного дерева какого-то сижу. Спиной на него оперся.
Чемодан? При мне. Где же ему ещё быть…
С ума я после травмы головы не сошёл. Критика у меня к своим действиям сохранена. Некоторое понимание имеется, что я не то совсем делаю. Не так себя в перевёрнутом вагоне вёл, ну — и дальше. Однако — чемоданная ручка у меня в руке, её я крепче крепкого держу, словно от этого судьба всего мира зависит.
Не на долго в голове моей прояснилось. Опять во тьму я соскользнул.
Дальше, уже в яме какой-то в себя пришёл. Лежу, бок болит.
Голову повернул.
Мааать…
Впритирку к моему тельцу кол торчит…
Чемодан?
Тут же, родимый. В яме.
Вверху, на краю ямы, мужики бородатые стоят. На меня смотрят.
Что, смотреть-то? Доставать меня из ямы надо, первую помощь оказывать. На медицинскую помощь я не рассчитываю, где ей тут взяться… Хоть бы рану на боку грудной клетки обработали и перевязали…
Тут светлый промежуток осознания мира у меня опять завершился.
Глава 14
Глава 14 Где-то в лесу
В который уже раз я здесь как из глубокого омута на поверхность выбраться пытаюсь. Поднимаюсь все ближе-ближе к свету, к звукам из безмолвной тьмы…
Тела своего пока не чувствую.
Только сознание имеется, да и того не много.
Но, постепенно его становится больше, темнота отступает, звуки появляются.