Ванька-ротный
Шрифт:
Накануне ночью я вернулся с передовой. Имел разговор по телефону с Рязанцевым. Остаток ночи и весь день я проспал. Перед вечером меня разбудили, майор Денисов меня требовали в штаб. Кузьма заправил на спину свой мешок и мы с ним пошли через поле напрямик в расположение штаба.
О том, что мне рассказал старшина, я не стал докладывать начальнику штаба. Солдатские разговоры это одно. А объективные данные это дело другое. Каждый приврет, что
Увидев меня, начальник штаба молча кивнул головой, в сторону свободного места на лавке. Садись, мол!
Я сел на лавку, придвинулся к столу. Он пальцем ткнул в карту, взглянул на меня и осипшим голосом сказал:
– Тебе предстоит сегодня ночью выйти к подножью высоты 235,8. Нужно разведать немецкую оборону на этом участке.
– За одну ночь? – спросил я.
– Нужно разведать подступы к высоте, подобрать рубеж для исходного положения стрелковой роты. При выходе роты на указанный рубеж, она за ночь должна успеть окопаться. Рота в восемьдесят человек, скомплектована во втором эшелоне, ждет приказа на выход.
– А кто роту на рубеж поведет?
– Роту выводить будет комбат. Твое дело определить исходное положение и указать его комбату. На разведку исходного рубежа тебе дается одна ночь. Комбат с ротой будет ждать тебя у реки.
– Знаю, что ты сейчас скажешь, что эта работа комбата.
– Конечно! – сказал я.
– На то он и комбат, чтобы возиться со своими солдатами.
– Ты пойми! – продолжал майор. Они опять в темноте, куда ни будь залезут.
– Слушай майор! Что-то у вас комбаты пошли все бестолковые?!
– Я был командиром роты, меня никогда, ни кто не выводил. Покажут на деревню, ткнут пальцем в карту, я поднимаю своих солдат и иду.
– А теперь что? Теперь сорок третий и всех за руку води?
– Ты опять за своё?
– Ты за своё! Комбат про своё! И я за своё! А ты, как думал?
– Твой выход к подножью высоты 235,8 согласован со штабом дивизии.
– Звони туда! Пусть они отменят свое распоряжение.
– Лично ты комбата можешь за руку не водить. Оставь проводников, пусть они его встретят у Царевича. У меня к тебе всё! Ты свободен! Можешь идти! Вернешься с задания, доложишь лично мне!
Я вышел из блиндажа, поддал ногой, валявшуюся на земле, пустую консервную банку и выругался матом.
– Вы что? Товарищ гвардии капитан! – услышал я голос Кузьмы.
– Как что? Опять на побегушках, за других пахать! Пошли!
Как только спустились сумерки, мы вышли к Царевичу. Я взял с собой группу разведчиков. Впереди идут три. Это наше, так сказать охранение. Нейтральную зону до реки проходим быстро, без остановки. Переправляемся на другой берег и, не выжимая порки, следуем дальше. При движении вперед замедляем движение. Нужно следить за полетом трассирующих, за осветительными ракетами, которые с высоты бросают немцы. Мы идем цепочкой друг за другом, тихо ступая по земле. На всех надеты чистые маскхалаты. Человека в халате темной ночью с двадцати метров не отличишь от земли, если двигаться плавно и не делать резких движений. Каждый раз, когда мы приближаемся к немцам, каждый по-своему переживает этот момент. У одного подавленное настроение, у других сосредоточены лица, а третьи как бы мысленно ушли в себя. Каждый по-своему встречает трассирующие пули.
Где-то, правее, вдоль берега слышны глухие удары тяжелых взрывов. Полета снарядов не слышно, поэтому трудно сказать, наши бьют или немцы.
Впереди на расстоянии видимости идет головной дозор. Три разводчика. За головным дозором следуем мы с Кузьмой, остальные ребята сзади. Кузьма следит за передними, я оглядываю местность и ищу в темноте немецкий передний край. Между нами всеми локтевая связь в пределах видимости.
Но вот вдруг дозорные встали. По молчаливому правилу замирает на месте Кузьма. Я останавливаюсь. За мной, как по команде встали все остальные. Дозорные пригнулись и тихо подались в сторону. Это сигнал остальным занять оборону. Все, кто сзади лежат, смотрят в темноту. Хоть мы и привычны ко всему, натренированы, у каждого из нас темное небо над головой и смерть за плечами.
Дозорные поднимаются. Что-то рассматривают внимательно впереди. Рукой подают мне знак, чтобы я приблизился. Мы с Кузьмой поднимаемся и тихо идем вперед. Те, что сзади остаются лежать на месте.
Подхожу к дозорной группе, у них в ногах тяжело раненый солдат лежит. Он ранен в живот, лежит на спине и тяжело дышит.
– Возьми его винтовку, воткни вверх прикладом! – говорю я тихо Кузьме.
– А вы двое сделайте ему перевязку!
Один из дозорных уходит медленно вперед. Он будет вести наблюдение, пока мы занимаемся с солдатом.
– Братцы! Не оставляйте меня! – сипит на выдохе раненый солдат.
– Лежи! Не двигайся! – говорю я солдату.
– Сейчас сделаем перевязку! А взять тебя с собой не можем!
– Не бросайте меня! – просит он тихим голосом.
– Лежи! Лежи! На обратном пути санитаров за тобой пришлем!
– Пойми ты! Мы разведчики!
– Извеняйте! Понял! – почти нараспев выдыхает он.
– Потерпи солдат! Немного осталось!
Подзываю Кузьму.
– У тебя фляжка с водой? Оставь ему! Он пить видно хочет.
– На пей солдат! – говорит тихо Кузьма,
– Здесь чай холодный с заваркой и сахаром.
Я наклоняюсь над солдатом, еще раз оглядываю его. Перевязка закончена. Ранение не опасное. Осколком вспороло брюшину и не задело кишки. Крови он много потерял. Солдат боялся, что кишки вываляться наружу.
– Теперь не вываляться! – сказал я ему. Лежи спокойно! Мы их бинтами привязали!