Ванька-ротный
Шрифт:
Я оглянулся назад и посмотрел вниз к подножью. Там в кустах сидели и лежали солдаты. Они, кто на корточках, кто растянувшись в траве, в прохладной тени кустов дымили махоркой. Сизый дым струился над ними.
— Трех километров не прошли, а уже отдыхают. Устроили перекур с дремотой! Что-то мне твое войско, лейтенант, не нравится!
— Давай подымай своих славян и разводи вдоль обрыва! |А сейчас, пока они все вместе сидят в кустах, объяви им боевой приказ и предупреди, чтобы немедля закопались в землю.| Действуй лейтенант, а я пока понаблюдаю за немцами!
Солдаты второй стрелковой роты вылезли из кустов и небольшими группами стали подниматься на край обрыва. |Влезли на обрыв и приступили к земляным работам.|
Я сбежал вниз под обрыв, телефонист соединился со штабом полка и я доложил "Первому". Он был доволен.
— Даю тебе двое суток для отдыха! — великодушно сказал он мне.
— Отправляйся к себе! Когда ты будешь мне нужен, я за тобой связного пришлю!
Я попрощался с лейтенантом, пожелал ему успехов и пошел вдоль опушки леса назад. |Я торопился назад.| Хотелось поскорей добраться до места, упасть и заснуть, отоспаться за всё это время.
|- Командир полка дал мне двое суток отдыха! — объявил я, вваливаясь в блиндаж, где жили разведчики.|
— Меня не будить! Рязанцев остается за меня! Передайте ему мой приказ, пусть готовит участок для ночного поиска!
Я уже собирался, не снимая сапог завалиться на нары и сразу заснуть. Но в это время в проходе появился старшина и потребовал меня на выход.
Его повозочный, рядовой разведки Валеев, стоял с котелком холодной воды и полотенцем. Старшина взял у повозочного из рук котелок и подал мне кусок туалетного мыла. Я понюхал, повертел его в руках и посмотрел вопросительно на старшину. А он молча, не слова не говоря, пустил мне на руки струю из котелка.
— Нехорошо товарищ гвардии капитан сопротивляться на виду у подчиненных! — говорил его молчаливый с укором взгляд. Я солдат приучаю к чистоте и порядку. Какой пример подаете им вы?
— Ничего не поделаешь! — подумал я. Придется умыться! Я пожал плечами и стал намыливать руки.
Человек он был собранный и в делах решительный. Он знал, что если мне сейчас не вымыть голову, то я так и буду ходить с куском глины в волосах. Он потрепал мне, своей шершавой ладонью, волосы и я стал расстегивать стоячий ворот у гимнастерки.
— Гимнастерку снимите! Товарищ гвардии капитан у вас грязная шея, не мыта!
Я посмотрел на него недовольным взглядом, улыбнулся и нехотя, стянул гимнастерку и нательную рубаху.
Повернувшись к нему, я послушно растопырил ноги и вытянул шею. Намылив голову, я поскрёб её ногтями, а старшина лил мне на голову подогретую воду из котелка. |Прежде чем поливать мне на голову старшина опустил два пальца, не горячая ли она.| Протянув мне полотенце, он сказал что-то Валееву и направился в блиндаж.
Когда я вошел туда, старшина извлек из мешка новую пилотку и протянул, мне её. Повозочный, как тень проскользнул в проходе приблизился к столу и извлек из за пазухи бутылку немецкого шнапса. Откупорив бутылку, он поставил рядом железную кружку и пустил из горла бутылки в кружку струю. Когда уровень шнапса достиг половины кружки, я движением руки остановил его.
— Генух! [180]
На закуску была открыта банка консервы. Я выпил залпом и стал закусывать. Повозочный ополоснул кружку водой, |бросил в неё несколько кусков колотого сахара, всыпал щепоть заварки и налил кипятка. Он размешал ложкой чай и пододвинул ко мне кружку.| За всеми его проворными движениями наблюдал старшина. Он видел всё, замечал каждую мелочь и как бы мысленно руководил Валеевым. Валеев поглядывал на старшину и глазами спрашивал, разве, что не так. Старшина выпускал струю дыма изо рта, это означало, что все так, делаешь с пониманием.
180
"Генух!" — Хватит!
Видя, что я пришел усталый и измученный и готов был упасть и заснуть, старшина организовал умывание, еду и кружку сладкого чая на запивку. |У него был пом. и зам. в одном лице и он заставил его поворачиваться и торопиться. И Валеев понимал своего старшину с полувзгляда и с полуслова.|
Раздачу спиртного старшина солдатам не доверял. Норму спиртного разведчикам он выдавал всегда сам. У него было правило — лучше перелить, чем недолить. Из-за малой малости можно вызвать недоверие, у человека. Мелочность при выдаче продуктов допускать нельзя. У старшины всегда были резервы. |А когда кончались запасы, старшина брал валявшуюся ржавую каску и объявлял сбор податей, кто сколько даст. Собирать трофейные часы и разные там штучки он поручал кому-нибудь из разведчиков. Уполномоченный подходил к старшине и молча ставил наполненную каску перед ним. Собранные трофеи старшина передавал кладовщикам. Те в свою очередь выделяли ему дополнительно съестное.|
Разведчики голодом, как пехота, не бедствовали. После удачного ночного поиска старшина для разведчиков ничего не жалел. Он знал, что спиртное, выданное за неделю, разойдется за два, три дня. Разведчикам за неделю перед выходом в ночной поиск спиртного вообще не выдавали. Оно накапливалось у старшины.
Выпив кружку чаю, я лег и тут же заснул. Во сне я слышал раскаты грома, шипение дождя и завывание ветра.
Когда я проснулся и вышел из блиндажа, присел на пустой снарядный ящик и закурил, ко мне подсел старшина и рассказал, что произошло, пока я спал, на нарах.
— Командир дивизии отдал приказ и два полных батальона, стоящих в резерве перешли в наступление.
— Это наш третий батальон и соседнего полка из второго эшелона?
— Вроде так!
— Ну, а дальше что?
— Он приказал им днем, схода, пройти болотистую низину, форсировать Царевич и сбить немцев с Кулагинских высот. После короткой артподготовки, около двенадцати часов дня пехота во весь рост спустилась |с бугра Крестовой| и вошла в болото. Никто не ожидал, что именно в этот момент, на подходе к Царевичу шли самолеты противника.
Самолеты эшелонами, группа за группой появились над поймой реки. Солдаты не успели дойти до реки, а на них уже посыпались бомбы. Два полнокровных батальона, это около тысячи, активных штыков, не считая штабов и полковой артиллерии. Все они остались в болоте. Наступление захлебнулось.
— Все не могли погибнуть, старшина!
— Говорят, небольшие группы наших стрелков успели перейти Царевич, вышли к подножью высот и спаслись от бомбежки.
Немецкие самолеты бомбили не только пойму Царевича. Бомбы сыпались кругом и на бугор Крестовой, где находился наблюдательный пункт командира полка. Бомбежка продолжалась до вечера. Сизый дым и темные облака поднятой в воздух пыли стояли над землею. В горло першило. Нечем было дышать.