Ванька-ротный
Шрифт:
— На том, конечно! А ты, где бы хотел, чтобы они лежали?
— Они опять на тот берег ушли!
— Ладно! Это не важно! На том или на этом! На том даже удобней? Подойдешь, спросишь. Где вторая рота лежит? Они тут же покажут.
— Ты вот что лейтенант! Покажи мне лучше, где немцы окопались?
— Немцы? Они на высотах сидят!
Перед нами метрах в двухстах пролегала опушка леса. Вдоль опушки вправо шла полевая дорога, которая упиралась в обрыв, сворачивала влево и огибала угол леса. Над обрывом в несколько этажей поверхность земли постепенно повышалась и упиралась в подножье большой высоты. Впереди у подножья высоты были видны немецкие окопы и свежие выбросы земли.
Слева к высотам углом примыкал лес. А там, за Кулагинскими высотами в десятке километрах находилась Духовщина.
— А чего ты сидишь и не подвигаешься к немцам? Командир полка требует решительных действий, а у тебя тут полная тишь, гладь и благодать!
— А у меня приказа нет! Я получил от комбата боевой приказ форсировать Царевич, занять плацдарм и удерживать его.
— Кто же, так держит?
— Мы! Лежим и держим его!
Глава 28. Кулагинские высоты
Я смотрю на высоты и спрашиваю лейтенанта:
|- Так ты говоришь!| Связь с батальоном есть?
— Есть! Вон за кустом в окопе телефонист сидит.
Я перебираюсь из окопа лейтенанта в окоп телефониста.
— Линия работает? — спрашиваю я.
— Так точно! Связь с батальоном есть!
— Звони в батальон! Пусть поставят перемычку на полковую связь.
— Я капитан из разведки! Пусть вызовут "Первого"!
— Соедините меня с "Первым" — прикрыв рот ладонью, закричал в трубку телефонист. Гвардии капитан из полковой разведки будет говорить!
Ячейка у телефониста не глубокая. Я сижу на краю, и свесив ноги достаю до дна окопа. Окликнув лейтенанта, велю ему подать мне бинокль. Надо осмотреть опушку леса, решаю я. До опушки недалеко. Она тянется параллельно Царевичу. Вглядываюсь внимательно. Осматриваю каждый ствол дерева и каждый куст. На опушке леса немцев не видно. Близость наших солдат давно бы вызвала с их стороны стрельбу. Лес уходит к обрыву, и несколько поднимается вверх. У самого обрыва угол леса.
Открываю карту, смотрю что там. От угла леса опушка поворачивает на юго-запад. Между лесом и оврагом обозначена деревня Кулагино, с церковью по середине. За оврагом, который тянется к реке Царевич, господствующие высоты 220 и 235. Смотрю по карте, верхняя кромка обрыва перед оврагом проходит по горизонтали с отметкой 200.
Мы находимся метров на десять, двадцать ниже её. За обрывом ровное поле, поросшее мелким кустарником. Поле постепенно понижается к поперечному |глубокому| оврагу. За оврагом |на высоте 220 | видна немецкая траншея. Еще дальше господствующая высота. На её склонах видны окопы, траншея и хода сообщения.
Сам обрыв и поле за обрывом немцами незаняты. Видно на все обрывы и бугры у немцев просто не хватило солдат. Если бы у немцев их было достаточно, они создали бы сплошную линию обороны. Они оседлали бы опушку леса и наша рота болотистую пойму реки, без больших потерь, не перешла.
Пулемет, который бил по мне, когда я шел сюда, находился на господствующей высоте. А здесь,
по-прежнему пока спокойно и тихо. Лес старый, |деревья большие.| Перед лесом болотистая низина. Позиция для немецкой пехоты исключительно выгодная. Берега у реки обрывистые. Здесь танкам и артиллерии не пройти.
Выше по течению, на участке первой роты имеется брод. Глубина небольшая, дно каменистое. Вот почему немцы сосредоточили все свои силы именно там. Здесь на высоте 220 для прикрытия оставлена только пехота. Там главные силы прикрывают дорогу на Духовшину.
|Здесь на участке второй стрелковой роты стрельба не ведется, стоит тишина. Я имею в виду стрельбу со стороны немцев, потому что наши славяне редко когда стреляют. Какой прок стрелять, когда знаешь заранее, что не попадёшь. В это время| меня соединили с "Первым", телефонист подал трубку.
— Где ты сейчас находишься? — спрашивает он.
— Посмотри по карте и дай мне свои координаты!
— Ты говоришь, что рота без потерь может продвинуться вперед и занять обрыв?
— Да, да! — подтверждаю я.
— Я сам, с ротой пойду на обрыв. Доведу их до места! Покажу где окопаться! И вернусь к себе! Я третьи сутки считай на ногах, |без сна и без отдыха.|
— После занятия обрыва разрешаю тебе вернутся обратно! — дал своё согласие "Первый".
— Сколько вам времени нужно, чтобы дойти до обрыва?
— Думаю, что через час солдаты начнут окапываться.
— Давай, действуй капитан! Передай мой приказ командиру роты. С комбатом, я сам поговорю. Жду твоего доклада по телефону через час.
— Связь со мной не отключать! — распорядился "Первый" по линии.
Я передал приказ командира полка ротному и велел поднимать солдат.
— Небольшими группами пусть перебираются к опушке леса! Дойдут до обрыва, кверху не вылезать! Действуй лейтенант! Я иду сзади за ротой.
— А ты! — сказал я телефонисту, — связь будешь тянуть непосредственно за мной! Под бугром немедленно соединишься и доложишь! На проводе должен быть аппарат "Первого"!
Войдя в опушку леса, мы повернули вправо, и пошли в направлении обрыва. Минут через сорок солдаты подошли к обрыву и сосредоточились под обрывом в кустах. Мы с лейтенантом поднялись на край обрыва, я осмотрелся по сторонам.
— Вот здесь по самому краю будешь траншею копать! Думаю, что в край обрыва снарядами точно не попадешь. Сейчас выведем сюда солдат, пусть окопаются у кромки. А с вечера, когда будет темно, начнешь копать ротную траншею! Копать нужно тихо, без шума! Лопатами над головой не махать. За край обрыва не высовываться. Всех предупреди. Выстави двух наблюдателей, пусть сидят не шевелятся и наблюдают до ночи. Наблюдение вести скрытно. Наблюдателей к работе не привлекать. Наблюдателей менять нельзя. Человеку нужно привыкнуть к местности. Это я тебе из опыта говорю.