Ванна с шампанским
Шрифт:
Судите сами.
На переднем плане справа: прекрасная разгневанная дева трясет, как грушу, связанного ремнями мужчину. На деве – задранная до подмышек футболка, на мужике по всему телу – обрывки паутины и мальтийский крест из пластыря на бледной морде лица.
На переднем плане слева: вторая разгневанная дева трясет второго мужчину, тоже связанного ремнем. У девы в свободной руке разбойничья шапочка с прорезями, у мужика – сотрясение мозга, что, впрочем, неочевидно, зато он слабо стонет, обеспечивая садистской картинке маслом подобающую озвучку.
На заднем плане третья дева, простоволосая и в неглиже. Она никого не трясет и поэтому почти сливается с пестрым фоном, образованным великим множеством барахла, разбросанного по комнате в свободном экспрессивном стиле. Фоновый хаос виртуозно сочетает в себе работу добросовестных погромщиков и «соло» пьяного бульдозериста, эффектно нарастая в углах по высоте.
И, наконец, в самом центре картины – лохматый небритый верзила с пистолетом в руке!
Бах! Смуглолицый исчез, дверь захлопнулась, дважды истерично провизжал замок.
– АЭТОКТОБЫЛ?! – в своей новой однословной манере вопросила Настя.
– АФИГЪЕГОЗНАЕТ! – в том же стиле ответил Зяма, показав, что и ему не чужда филологическая чуткость.
– А вот это, по-моему, и был квартирный хозяин или его полномочный представитель, – я отпустила растянутую майку пленника и схватилась за голову. – Вы слышали звук?! Он запер нас на два замка!
– У нас же только один ключ! – всполошился Зяма.
Он сбегал в прихожую, подергал дверь и убедился, что теперь мы все стали пленниками.
– И что теперь с нами будет? – Настя побледнела.
Я хотела бы сказать ей что-то приятное, но было не время для утешительной лжи:
– Думаю, хозяин уже звонит в полицию.
– НЕНИНЯ! – затрясся блинолицый.
Я сорвала с него пластырь, добившись моментального улучшения дикции:
– Мне нельзя, нельзя в полицию! У меня виза просрочена, меня депортируют!
– Поздно, батенька, спохватились! – ехидно сказал ему Зяма, торопливо вытирая пистолет занавеской.
– Зямка, это игрушечный пистолет, из него никогда ни в кого не стреляли, – напомнила я ему, не в силах видеть, как братец сходит с ума.
Он обернулся ко мне и замер в ожидании ответа:
– А тот ты трогала?
– Только ногой, – я сразу поняла, что он спрашивает о пистолете пирата из сквера. – В балетке, так что об отпечатках пальцев ног не может быть и речи.
– Это хорошо, – Зяма отбросил игрушечный пистоль и сел на диван. – Так. Спокойствие, только спокойствие… Давай подумаем, что еще нам могут приписать?
– Кадавра, – неохотно признала я. – И ванну. То есть убийство и кражу.
Викин муж открыл глаза, но смотрел так, словно собирался снова упасть в обморок.
– Уверяю вас, мы никого не убивали, – сказала ему я.
– Но в полицию нам тоже нельзя, – вздохнул Зяма. – Им же фиг докажешь, что мы не верблюды!
Я кивнула, безмолвно соглашаясь с этим высказыванием. Мы – иностранцы, более того, мы русские, заведомо подозрительные для итальянской полиции. Да на нас тут мигом повесят все римские «висяки», начиная с нераскрытого убийства Помпея Магна в период первого консульства Цезаря!
– Вас тоже депортируют, – напророчил блинолицый. – Внесут в черный список и больше никогда не дадут визу на въезд!
– Молчи, злыдень, – сердито огрызнулась я. – Мы еще не разобрались, кто ты такой, а вынуждены терпеть твое компрометирующее общество!
– Может, сбежим через форточку? – предложила Вика, посмотрев на окно, приоткрывшееся из-за идиотских Зяминых манипуляций с пистолетом и занавеской.
– Это не выход, – ответила я, имея в виду не столько форточку, сколько саму идею бегства. – Я бронировала квартиру через Интернет, и у хозяина есть мое имя, адрес, электронная почта и номер карт-счета. Меня найдут за полдня.
– Значит, нужно сделать так, чтобы в глазах полиции у нас была хорошая репутация, – резюмировал Зяма и пристально посмотрел на меня: – Дюха! Ты должна позвонить Денису! Пусть российская полиция заступится за нас перед итальянской.
– Думаешь, это поможет? – усомнилась я.
И тут неожиданно подал голос супруг прекрасной гробовщицы:
– Я знаю, что надо сделать, чтобы не попасть в черные списки, а наоборот, снискать благодарность итальянских властей!
– Всех? – я удивилась такому размаху. – Может, ограничимся только полицией? У нас времени мало.
– Слушайте внимательно, я объясню за две минуты. Развяжите меня!
Я посмотрела на Вику.
– Развяжите его, – хмуро разрешила она. – Он мерзавец, но не буйный.
Зяма без долгих разговоров освободил обоих пленников. Я тут же прибрала свои вьюиттоновские ремни в пакетик, чтобы они не затерялись в общем хаосе.
– Меня зовут Александр…
– Меня тоже! Можно Санек, – перебил его блинолицый и тут же увял.
– Меня зовут Александр Иванович, я по образованию археолог, кандидат исторических наук, – растирая запястья, чинно представился Викин благоверный.
Без ременных пут, бандитской шапочки и пистолета наш новый знакомый и выглядел прилично, и держался с достоинством. Вышел, стало быть, из образа.
– Вы знакомы с Медичи?
– Не лично, – пробурчал Зяма.
Он косился на Александра Ивановича с явным подозрением, так как привык ожидать от мужей своих подруг вполне обоснованных пакостей.
– Жил в пятнадцатом веке во Флоренции Пьеро ди Козимо Медичи по прозвищу Подагрик, – начал Александр. – Пьеро собирал коллекцию гемм – рассматривая их, он чувствовал, что ослабевает боль в суставах.